Стирлинга было трудно узнать: лицо, одежда — все черное. Да и я, наверное, выглядела не лучше.
Он обнял меня и крепко прижал к себе. Мы стояли молча, слишком взволнованные, чтобы говорить.
— Мы живы, Стирлинг. У нас есть будущее. Он отпустил меня и взял за руки. Я не замечала на его лице ни копоти, ни грязи — только радость. Вдруг он нахмурился.
— Боже, как там дома?
Нам стало страшно: мы оба понимали, что никогда не сможем быть счастливы, если рядом не будет того, другого.
Без Стирлинга я бы пропала. Он знал эти места с детства, но сейчас растерялся — все кругом опустошено, разрушено.
Мне не забыть, каких усилий стоил нам этот путь. Мы ослабли, проведя в раскаленной пещере часов шесть, ноги затекли, во рту пересохло, но в голове билась только одна мысль: «Линкс».
Наступила ночь. Только она заставила нас немного передохнуть. Мы легли, но долго не могли сомкнуть глаз.
— Далеко еще? — прошептала я.
— Не более шести или семи миль.
— Стирлинг, может быть, пойдем?
— Но ты рухнешь до того, как мы доберемся туда.
— О, Стирлинг! Ты так заботишься обо мне.
— Так будет всегда, Нора, — ответил он.
— Всегда, — пробормотала я, но даже тогда думала о Линксе.
Я почувствовала себя виноватой, когда проснулась. Как можно спать, когда не знаешь, что с Линксом.
Не помню, сколько мы брели, но вот, наконец, и дом, родной, целехонький — никаких разрушений.
Увидев его, Стирлинг из последних сил побежал, увлекая меня за собой.
— Дома! — кричал он. — Мы дома!
Навстречу нам уже летела Аделаида. Она плакала от радости, обнимая и не отпуская нас ни на миг. Грязь и сажа быстро испачкали ее платье.
— Надо сказать хозяину! — закричала она. — Дженни! Мэри! Они вернулись. Спотыкаясь, мы вошли в дом.
— С ним все в порядке? — спросил Стирлинг.
— Да, но он почти лишился рассудка, — ответила Аделаида. — Он искал вас. Он поднял всех на ноги.
— Позаботься о Hope, — сказал Стирлинг.
— Он в безопасности? — пробормотала я. — С ним, действительно, все нормально?
Меня уложили в постель на прохладные простыни, и только тогда я поняла, как устала. Я с наслаждением отдыхала, выпив бульон, который принесла Аделаида.
— Сначала немного, — предупредила она. Я знала, что он дома. Я это чувствовала и была уверена, что сначала он придет ко мне. Еще до того, как зайдет к Стерлингу. Хотя, нет, конечно, нет. Стирлинг — его любимый сын, а я? Только приемная дочь.
Линкс стоял в дверях. Его глаза… Кто бы мог подумать, что они могут так сиять — не просто от радости, от величайшего счастья.
— Нора, — воскликнул он, — Моя Нора! Он бросился к кровати и обнял меня. Его щека прижалась к моей.
— Моя девочка! Нора, — не переставая твердил он.
— Я вернулась, Линкс. Дорогой, самый дорогой, мы вместе…
Он молчал, не выпуская меня из объятий. Затем сказал:
— Я боялся, что потерял тебя. Я сошел с ума от горя. Но ты дома. Моя маленькая Нора.
— Я была в ужасе, что с тобой что-то случилось. Он рассмеялся громко и уверенно. Как будто что-то могло с ним случиться!
— Все это время, — сказала я, — мы думали о тебе, мы разговаривали с тобой.
Линкс вновь рассмеялся и лишь повторял:
— Моя маленькая Нора!
И только потом пошел к Стирлингу.
Глава 6
Мы быстро оправились. Возможно, потому, что дом был цел, а семья жива и невредима. Хотя в остальном причиненный ущерб был огромен. Но хуже всего было то, что погибли люди: двое пастухов сгорели в своих домах. Только шахта не пострадала.
Аделаида настаивала, чтобы я провела в постели два дня. Со мной носились и кормили, как тяжело больную. Стирлинг не допустил, чтобы с ним обращались, как с инвалидом. Ну, а я… Я наслаждалась этим.
Джессика навестила меня. Она села возле кровати, пристально глядя на меня.
— Я никогда не видела его таким потрясенным, — сказала она. — Он всюду разослал отряды на твои поиски, они рисковали жизнью.
Я счастливо улыбнулась. Мне просто хотелось лежать и мечтать о будущем.
Когда я, наконец, встала, Линкс попросил меня зайти в библиотеку. «Партия в шахматы?»— подумала я.
Он не ужинал с нами, и когда я поднялась наверх, уже ждал меня. Он выглядел возбужденным и в то же время сдержанным, совсем не таким, как в последний раз.
— Ты немного бледна. Нора, — сказал он. — Но придешь в себя через несколько дней. Ты молода, здорова и жизнерадостна.
Он налил два бокала портвейна. Глаза Линкса лихорадочно блестели.
— За нас, Нора. За твое благополучное возвращение ко мне. Что бы я делал, если бы ты не вернулась?
— Мы должны благодарить Стирлинга. Он был великолепен.
— Да, Стирлинг великолепен, — повторил он. Внезапно разволновавшись, я начала рассказывать о пещере. Он все это уже слышал и не раз, но я никак не могла остановиться.
— Моя дорогая, — он мягко перебил меня, — ты дома, и теперь я счастливейший из мужчин.
Руки у меня задрожали. Наверное, от недавнего потрясения, убеждала я себя. Но не в этом было дело: мне в голову пришла мысль, которую я тут же постаралась отогнать.
Он взял у меня бокал.
— Ты ведь не боишься. Нора? На тебя это не похоже.
— Чего мне бояться? — спросила я.
— Это говорит моя маленькая Нора. Тебе больше никогда не придется бояться… потому что я всегда буду рядом с тобой.
— Это успокаивает, — попыталась я пошутить.
— Я уверен, все это время ты знала, что со мной. Ты изменила меня, мою жизнь.
— Я?
— Ты вернула мне молодость. В конце концов, я ведь не старик. Я не кажусь тебе таким?
— Я всегда думала, что ты бессмертен. Даже до того, как увидела тебя. Он улыбнулся.
— Ты умна, хоть и очень молода, моя дорогая, — сказал он. — Ты не глупый ребенок, и никогда им не была. Ты умеешь постоять за себя, и я рад этому. Вот уж не представлял, что такое может случиться со мной. Да, ты возвратила мне молодость. Нора.
— Но как?
— Оставаясь сама собой. Благодаря тебе я поверил, что у меня все еще впереди.
— Я так рада этому. Значит, ты отказался от своей глупой затеи отомстить.
Он опять рассмеялся. Он очень много смеялся сегодня.
— Ты меня дразнишь, Нора. Ты всегда это делала. Мне это нравится, моя дорогая. Поступай так и впредь, когда мы поженимся.
