— Ты все-таки собираешься в Англию?
— Мы собираемся в Англию.
— И ты намерен заполучить этот дом?
— Всеми правдами и не правдами. И если ты захочешь помешать мне, Нора, что ж, это только придаст особый вкус начатому делу.
— Значит, ты не собираешься избавиться от такой жены, которая не во всем покорна тебе?
— Что проку от такого существа? Все решено. Я в какой-то степени доволен своей Норой. Она иногда может быть упрямой, иногда — высокомерной, но что совершенно выводит меня из себя, так это ее благочестие, ее миссионерский дух…
— А что касается меня, — сказала я, — то я совершенно не переношу отвратительную привычку своего мужа говорить обо мне так, будто меня здесь нет.
— Словом, мы оба выводим друг друга из себя, а именно так и должно быть.
— И ты царственно решил простить свою жену, которая не считает своего мужа всемогущим и всемудрейшим?
— Я пришел к заключению, что люблю мою девочку, а это означает, что смогу выдержать многое. Я, честно говоря, с нетерпением ожидаю новых баталий с Норой, которой в свое время докажу, как она может быть счастлива в нашем английском доме.
— Я никогда не соглашусь с тобой.
— Знаю, — сказал он. — А потому мы сегодня же отправляемся назад: надо начинать готовиться…
— Готовиться…
— К отъезду в Англию и к битве между нами…
Чета Херриков покинула Мельбурн в тот же день. Я согласилась заняться приготовлениями к отъезду, который был намечен на март следующего года.
Линкс не говорил мне о своих планах, хотя наверняка посвятил в них Стирлинга. Мне это было неприятно, но я сумела подавить возмущение. Главное — не допустить, чтобы Линкс отобрал Уайтледиз у его законных владельцев. Да и как он сможет это сделать? Мы жили не в средневековье, когда замки захватывали силой. В конце концов, я смогу убедить Линкса купить дом, какой захочу. Я уже видела его — величественный и элегантный. Он, бесспорно, понравится Линксу. Хотя какой бы дом я себе ни представляла, он всегда до мелочей был похож на Уайтледиз.
Кончалось лето, бушевали холодные-пронизывающие ветры. Я слышала, как они свистели в лесу, грохотали ставнями и сотрясали дом, точно хотели сорвать его с земли.
Я по-прежнему ездила на прогулки верхом, обычно в Линксом, иногда с Аделаидой, но никогда со Стирлингом, которого теперь очень редко видела. То, во что превратил пожар некогда зеленый лес, наводило ужас, хотя не все деревья окончательно погибли и должны были со временем возродиться.
Мы с Линксом вернулись к нашим старым взаимоотношениям, разве что чуть больше, чем раньше, подтрунивали друг над другом.
Мы, конечно же, не забыли наш спор и часто говорили об Уайтледиз, но он по-прежнему не объяснял мне, каким образом надеется присвоить его.
Как жестока жизнь в этой стране!.. Как близка и неожиданна смерть!..
В то яркое солнечное утро я и Линкс отправились верхом к шахте. Мы были не одни. Нас сопровождал и Стирлинг, а также несколько рабочих.
— Пора продавать ее, — говорил Линкс. — Мы сняли сливки, но в кварцевых жилах осталось много золота. Их будут разрабатывать еще несколько лет.
Он сбыл большую часть принадлежащей ему в Австралии собственности, потому что не собирался возвращаться сюда. Аделаида останется здесь еще на несколько месяцев, а затем продаст дом и присоединится к нам. Это было решено.
Хоть солнце и было теплым, но холодный ветер пронизывал насквозь и достигал почти ураганной силы. Линкс ехал во главе нашей небольшой группы, а я и Стирлинг — чуть позади. Со дня моей свадьбы мы впервые оказались наедине, если это можно было так назвать.
— Ты рад, что мы едем в Англию, Стирлинг? — спросила я.
Он ответил утвердительно, и я рассердилась: ну, конечно же, у него нет своего мнения, лишь отцовское.
— И готов все здесь бросить? — настаивала я.
— А ты?
— Я живу здесь не так уж долго, а для тебя это родной дом!
— Все будет хорошо в Англии.
Мы подъехали к тому месту, где был убит Джаггер. Как жутко! Эвкалипты стояли, словно призраки, высокие, черные. «Возможно, — подумала я, — в таких местах и появляются привидения. Здесь умер человек… Его жизнь оборвалась неожиданно, в момент страсти. А что если дух его витает где-то здесь и жаждет мести?»
Стирлинг посмотрел на меня. Вспомнил ли и он о Джаггере?
— Значит, огонь добрался и сюда, — сказала я, и мои слова подхватил ветер.
И тут это случилось. Огромная ветка, словно стрела с неба, пронеслась с вершины самого высокого эвкалипта. Кто-то вскрикнул: «Боже мой, это же ветка-убийца!»
И я увидела Линкса: он упал с лошади и лежал на земле…
Его отнесли домой на наскоро устроенных носилках. Каким высоким он был — более высоким в смерти, чем в жизни! Он погиб, как какой-нибудь античный герой — от упавшей ветки, что насквозь пронзила его сердце, пригвоздив к земле. И смерть настигла его совсем рядом с тем местом, где он застрелил Джаггера.
Я все никак не могла в это поверить. Пошла в библиотеку. Потрогала шахматные фигуры, взяла его перстень с выгравированной на нем головой рыси и долго не отрывала от него взгляд — до тех пор, пока мне не стало казаться, что это его глаза смотрят на меня, а вовсе не сверкающие камни…
Линкс мертв!.. Но он же бессмертен! Я была в оцепенении. Я сама словно умерла.
Стирлинг пришел проведать меня, и только тогда я смогла излить свои долго сдерживаемые слезы. Он держал меня в объятьях, и мы долго стояли, тесно прижавшись друг к другу, как тогда, в пещере, когда вокруг нас бушевало пламя.
— Мы должны ехать в Англию, — сказал Стирлинг. — Он хотел этого. Я вздрогнула и ответила:
— Сейчас это невозможно. Все кончено. Стирлинг покачал головой и сказал:
— Он хотел, чтобы мы поехали. Мы отправимся туда, как если бы он был с нами.
Я подумала, что Линкс не умер, нет, он продолжал жить и управлять нами. Подсознательно я всегда верила, что смерть его не коснется. Возможно, так оно и было.
МИНТА
Глава 1
Сегодня вечером, когда сидела в своей комнате и смотрела на лужайку, я решила: напишу обо всем, что произошло. Тогда я навсегда сохраню воспоминания об этих днях. Человеческая память недолговечна, впечатления со временем становятся расплывчатыми, и прошлое видится таким, каким вам хотелось бы его видеть. Одни события вы с удовольствием храните в своей памяти, отбрасывая другие, неприятные. Словом, я буду вести что-то вроде дневника и записывать все правдиво и без прикрас, ни на шаг не отступая от истины.
Меня побудила к этому одна история, которая случилась в тот день, когда появился Стирлинг. Он ненадолго вошел в мою жизнь, и не было никаких оснований думать, что он появится вновь. Глупо, что мне вдруг захотелось описать это, действительно, самое заурядное событие. Его звали Стирлинг, а девушку — Нора. Они так обратились друг к другу всего раз, но я тут же это отметила. Я была более внимательна, чем обычно, и поэтому помню все подробности.
