Конечно, я знала, что он необычен. Он всегда подчеркивал, что не обладает изящными манерами, ибо не воспитывался как некоторые, в английском особняке. Этим он явно намекал на Франклина. По-моему, он просто невзлюбил его, возможно, потому, что Франклин обожал Нору, а она не должна была забывать его отца.
Я была убеждена, что ему не стоит волноваться. Нора была так же холодна к Франклину, как Стирлинг, — как я иногда подозревала, — ко мне. Но я любила Стирлинга всей душой, мне было все равно, как он ко мне относится. Иногда ночами я говорила себе: «Он женился на тебе из-за Уайтледиз». А его безудержная страсть, с какой он взялся отделывать дом, означала, что это правда. Но в глубине души я в это не верила. Просто он не умел открыто проявлять свои чувства.
Я вернулась из дома священника в половине четвертого. День был облачным, уже наступили сумерки. Я вспомнила о сторожевой башенке. Стирлинг вечером наверняка спросит меня о том, ходила ли я туда, и я решила осмотреть ее немедленно.
Сторожевая башенка находилась в самой старой части дома, сохранившейся от монастыря. Здесь никогда не жили, но Стирлинг задумал что-то переделать. В башню вела винтовая лестница с веревочными перилами. Мы редко приходили сюда, и когда я осматривала башню со Стирлингом, все было мне здесь так же не знакомо, как и ему.
Подниматься пришлось долго и на полпути я остановилась, чтобы перевести дыхание. Вокруг была тишина. Какая мрачная эта часть здания!
Я стояла на разрушенной лестничной площадке и вспоминала старинную легенду, которую слышала в детстве. Когда-то, очень давно, из сторожевой башенки выбросилась монахиня. Она согрешила, нарушив обет. Как все старинные дома, Уайтледиз должен иметь свое привидение, а кто подходит для этого больше, чем монахиня. Говорили, что на башне видели белую фигуру. После наступления темноты никто из слуг не поднимался в башню, они даже старались не ходить мимо нее. Мы и думать забыли об этой истории, но теперь, когда я была здесь одна, она вспомнилась мне. Мне показалось, что я услышала звук шагов на ступеньках за своей спиной. Я даже почувствовала, что там кто-то есть. Я не была в этом уверена, однако меня охватил не знакомый прежде ужас.
Я стала опять подниматься наверх. Решила быстро все осмотреть и сразу же спуститься. Не следует давать Стерлингу повод раздражаться по пустякам. Я с трудом дышала, ступени были очень крутые, а я торопилась. Почему торопилась? В этом не было необходимости… Просто хотелось скорее вернуться, покинуть эту башню.
Я остановилась. И снова услышала шаги. Кто-то медленно, крадучись шел за мной следом. Я прислушалась. Тишина. «Воображение», — сказала я себе. А может быть, рабочие? Или Стирлинг пришел показать мне, что тут сделано.
— Кто здесь? — спросила я.
Тишина. Пугающая тишина. Я подумала: «Нет, я не одна в этой башне». Я была уверена в этом. Кто-то близко, совсем близко от меня.
Иногда мне кажется, что за нами и впрямь приглядывает ангел-хранитель, который предостерегает от опасности. Звук шагов предупредил меня, что опасность где-то рядом.
Я побежала наверх. И остановилась, перегнувшись через парапет, вцепившись в камень руками. Потом посмотрела вниз и подумала: «Кто-то поднимается по ступеням. Я буду здесь одна с тем человеком… Одна в этой башне».
Да. Кто-то приближался. Крадущиеся шаги. Скрип двери, которая ведет к последним ступеням. Еще три ступеньки и тогда… Я стояла, прильнув к камню и молилась о чуде.
Чудо свершилось! Внизу появилась Мод, которая шла быстрыми неуклюжими шагами.
Я закричала:
— Мод! Мод!
Она остановилась и оглянулась. «Боже, Боже, помоги мне», — молилась я. Кто-то приближался. Мод посмотрела наверх.
— Минта! Что ты там делаешь? — ее голос можно было услышать где угодно.
— Просто смотрела, как продвигается ремонт. :
— Я принесла тебе перчатки. Ты их забыла в доме священника. Я подумала, что они тебе понадобятся.
Я с облегчением рассмеялась и оглянулась через плечо. Никого. Совсем никого! Я была в панике, но Мод с ее здравым смыслом в один момент развеяла все страхи.
— Я спускаюсь прямо сейчас, — сказала я. — Подожди меня, Мод, Я уже иду.
Я бежала по ступенькам и никого не заметила. «Это все фантазии», — решила я. — Такое случается с беременными женщинами «.
Я не сразу вспомнила об этом случае.
В конце января я была уже уверена, что жду ребенка. Стирлинг был доволен, я бы даже сказала — счастлив, но потом он отдалился от меня еще больше. Я его почти не видела. Он постоянно был с рабочими либо покупал земли по соседству. Мне казалось, что ему хотелось в чем-то превзойти Франклина, но это было просто смешно. Ни о каком соперничестве и речи быть не могло.
Люси баловала меня и была очень взволнована новостью о ребенке. Ей хотелось говорить об этом все время.
— Это будет племянник или племянница Друсциллы. Какая у нас будет семья!
Я обнаружила, что у Беллы, маленькой кошечки, которую мне подарила Нора, будут котята. Это меня развеселило. Мне очень нравилась Белла. Это была очень необычная кошка, а Нора заверила меня, что Донна такая же. Они ходили за нами по пятам, как собаки; были очень ласковые и ничего так не любили, как мурлыкать, сидя на коленях, когда их гладили. Белла и Донна своими повадками ужасно походили одна на другую. Когда я узнала, что у Беллы будут котята, я не могла удержаться и рассказала все Hope.
С Норой я теперь чувствовала себя не совсем свободно, во всяком случае, не так, как до замужества. Хотя барьер между нами возвела не я.
Нора была в оранжерее, где выращивала орхидеи. Донна сидела на скамеечке, наблюдая за ее работой.
— Нора, что бы ты думала? — воскликнула я. — У Беллы будут котята.
Она обернулась, чтобы взглянуть на, меня, и рассмеялась. Она была сейчас такой, какой я ее любила — веселой и дружелюбной.
— Какое совпадение! — сказала Нора.
— Ты имеешь в виду… что и Донна? Нора кивнула.
— Бедняжка Донна будет обижена, когда узнает. Услышав свое имя. Донна замяукала и забралась к Hope на руки.
— Ну что, опередили тебя? — спросила Нора у кошки. — А что ты будешь с ними делать, Минта?
— Оставлю себе одного и постараюсь пристроить других. Одного котенка возьмут в дом священника.
Мы вошли в дом, и миссис Гли подала нам кофе с таким видом, который означал, что в Мерсерз все делалось лучше, чем в Уайтледиз.
— Я устраиваю прием на следующей неделе, — сообщила Нора. — Ты обязательно должна быть.
— С удовольствием.
— Повод совершенно особенный. — Она не объяснила, какой, а я не стала спрашивать — это было бессмысленно: Нору невозможно было заставить проговориться.
Когда мы пили кофе, раздался стук копыт по булыжнику.
