Свой вопрос об АнАне я закинул во время шашлыка, зная, что, когда клуб сядет играть, разговоры станут невозможны. А продлится игра до подутра. Никто о таком не слыхивал, даже Владислав, в чине полковника пребывающий в известной конторе. Кстати, всех Дедовых друзей я называл по именам. Пошло это сызмальства, когда я еще был в возрасте грассирования – от трех до пяти. Как-то я обратился к тогда еще кандидату чего-то связанного с генной инженерией (ныне, естественно, доктору и профессору) Игорю Николаевичу: «Игореша, ты обещал мне мутированного ослика. Где?» Игореша хмыкнул: «Чего тащить откуда-то, когда вокруг полно». Все рассмеялись. Я не понял и вознамерился продолжить допрос. Дед зыркнул на приятеля и перевел стрелки: «Мика, почему ты обращаешься к Игорю на ты? Надо на вы».
«Так он же один», – резонно возразил я. Общество умилилось и разрешило мне во веки веков обращаться ко всем на ты и по именам. Дед не возражал, ибо добился главного – отвел разговор о «мутированных ослах». Почему я сейчас вспомнил об этом? Наверное, депресняк замучил и душа жаждала то ли садизма, то ли мазохизма. Всеобщее незнание личности кандидата усилило это чувство.
– Странно, – продолжил я развивать тему, – мне казалось, что ваша контора знает все и обо всех.
– Брось, – вяло отмахнулся Вадик, – много чести копаться в каждом мудаке и лузере.
– А по каким критериям ты относишь людей в эти категории? – не унимался я.
– Категория одна – если не мешает жить, пусть себе живет. А что ты им интересуешься, бабу он у тебя увел, что ли?
– То есть меня интересует только это? – Я опять отвел тему, чтобы ушлый Вадик не заинтересовался раньше времени кандидатом. – Забавно. Выходит, раз я не мешаю вам жить, то или мудак или лузер? Контору интересуют такие? И кто конкретно?
– Легче было бы отшутиться: «Скорее, первое», но так как ты свой, то отвечу честно: «С чего ты взял, что не интересен нам?»
Если бы я не заметил, как отвисла челюсть у Деда, то вряд ли справился со своей.
– Премного благодарен, – отвесил я поклон, – все лучше, чем мудак или лузер. ПиПи вот без раздумий отнес меня ко вторым.
– Мудак! – смачно резюмировал Вадик и пояснил: – Не по нашей категории, а по жизни.
– Напрасно вы так категорично, – вступился я за честь шефа, в надежде что-нибудь пронюхать, – не так он прост, как кажется.
– И в этом его проблема, – заявил Вадик. Тут некстати вмешался Ашотик, сказав, что, раз с Микой понятно, пусть чертов гэбист хоть раз скажет правду, а именно, кто из присутствующих к какой категории относится. Общество разволновалось. Дед заявил, что неча устраивать перлюстрацию, но Ашотик уперся и стоял на своем. Остальные его поддерживали. Я лихорадочно соображал, как бы перевести разговор в интересующее меня русло, как вдруг услышал вопль седобородого и импозантного оперного баритона Харитоши: «А может, и на нас тебе стучат?» Я опупел. Остальные тоже.
– А чего на вас стучать, – невозмутимо заявил Вадик, – вы отработанный материал.
Это он напрасно сказал. Генка по кличке Бретер, по профессии архитектор, вскочил, явно собираясь дать Вадику по фейсу. Как самый молодой, я среагировал раньше всех, и удар пришелся по моему черепу. Я растянулся на полу, не столько из-за силы удара, сколько потому, что поскользнулся на шкурке помидора. Мужики на мгновение затихли. Страшной тишиной. Наверное, вид у Деда был такой. Я уже собирался успокоить их и встать, потом решил, пусть лучше переключатся на меня, чем продолжат разборки. Неправильное было решение. На меня обрушился водопад. В прямом смысле. Я вскочил и увидел в руках Вадика кувшин с компотом.
Уже без компота, конечно.
– Неча придуриваться, – как ни в чем не бывало заявил Вадик и пригласил всех перейти от дебатов к игре.
Надо же, они как цуцики последовали его приглашению. Только Ашотик подошел ко мне и протянул шелковый носовой платок ценой в Степкину зарплату. У меня рука не поднялась взять его. Ашотик обтер мою морду, подмигнул и направился к игровому столу. Я пошел принимать душ, попутно решая, смыться или присоединиться к компании. Решил, что второе больше «по-мужски».
Когда под утро игру закруглили и перешли к кофе, Вадик неожиданно сказал:
– Так вот, продолжаем разговор. – Он жестом призвал возмущенных друзей к молчанию: – Лучше сейчас расставить точки над «и», чем вы будете домысливать на моих похоронах.
– Не рано ли завещание писать? – вставил Ашотик, явно пытаясь уйти от нежелательной темы.
И тут неожиданно заговорил Андрюша. То есть неожиданным было то, что он сказал:
– Как раз самое время, а то я не знал, как вам сказать. Дело в том, что этот… мудак (он кивнул в сторону Вадика) серьезно болен. Сядь, Вадька! Будь один раз не гэбистом, а человеком, в конце концов, здесь твои друзья… Смею на это надеяться. Я случайно узнал. У нас, врачей, тоже ведь… сеть. Знакомый… настучал. Кстати, Вадик, не из вашей больнички, так что не тряси своих. Анализы делали в крутой лаборатории, в общем, цепь случайных совпадений. Хотя теперь я уверен, что случайностей не бывает. Словом, лечение возможно только в Швейцарии. Сумма, как вы понимаете, совершенно неподъемная для Вадика. Он ведь не просто мудак, а честный. И, что хуже того, гордый. Так что решил молча угасать на родине.
– А что ты имеешь против честности? – невпопад вклинился Ашотик, видимо переваривая информацию.
– Чья бы корова мычала, – буркнул Игорек.
– Ты на что намекаешь?! – взвинтился Ашотик. – Все не можешь простить, что я отмазал того паренька? Так ты себя вспомни в его возрасте. Если б Вадик тогда не вмешался, гнить бы тебе за косячок сам знаешь где. Что, не знал, что Вадюша за тебя похлопотал?
– Заткнись! – заорал он, хотя Игорь сидел абсолютно подавленный. – А ты, – зыркнул Ашотик на Вадика, – полная сволочь с полным недоверием к людям. И черт с ними, людьми, – еще пуще распаляясь, сказал он, – но друзья… они что, только для игры и похорон?! И попробуй рот открыть! Андрюша, сколько надо?
Андрей вывел на листе, где расписывалась пулька, сумму. Она и впрямь выглядела устрашающей. Игорь присвистнул. Ашотик вытащил свежайший носовой платок (запасные, что ли, носит?), вытер руки и написал в своей горке сумму, равную половине означенной. Мужики повеселели. Когда все расписались, оказалось, что не хватает двух тысяч евро. Ашотик крякнул и потянулся за ручкой. Андрюша повторил его движение, но я был проворнее и расписался. Они уставились на меня. Я пожал плечами. Дед сиял как самовар. Ашотик сложил лист и сказал:
– Есть у армян такое слово – шрджапат. Это что-то вроде круга, окружения… Ближний круг, так точнее. Вот человек, у которого нет шрджапата, тот и есть мудак и лузер. У тебя, Вадик, шрджапат есть. Жаль, что ты так поздно это понял. Андрюша, в понедельник деньги будут у тебя. Займешься остальным?
– Само собой. Я и так уже со Швейцарией в переговорах. Хотел найти какие-нибудь возможности, чтобы сумму скостить.
