– Козел ты, – заботливо сказал я, – чего мне тебя шантажировать? Я тебя поимел как мужчина и… Но-но! – шикнул я, уловив его праведный гнев. – В смысле, отмудохал. В смысле, сломал твой смарт. И забыл. Но, похоже, был среди нас третий, ибо, как ты справедливо заметил, камера могла быть только в моей заднице. А ее там не было.
– Откуда мне знать? – мстительно вставил он. Я решил проигнорировать, он ведь был мне нужен. И я спросил его отеческим тоном:
– Степ, я хоть и голый на снимках, но и ежу понятно, кто тут сверху, а кто снизу.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, уставившись в монитор.
– Это образное сравнение, – как мог, успокоил его я. – Я имел в виду, что при любом раскладе я выгляжу гоголем, а ты тряпкой. Так что надо понять, кто этот самый третий.
– А чего он хочет? – спросил Степка.
– Не знаю.
– Ну, так или иначе, а хочет он, наверное, от тебя, – сказал Степка, – ты же выглядишь таким… гоголем.
– Степ, напрасный стеб! – усмехнулся я, отметив, как красиво сложилась фраза. Он тоже отметил – профи, он и в дерьме профи. А мы были именно в этой субстанции, о чем я не преминул ему напомнить и завершил:
– Есть несколько вариантов. Первый: ты прав, и ему что-то нужно, именно от меня. Но не радуйся, ибо, поскольку в это дерьмо я угодил из-за тебя, то не намерен барахтаться там один. Вариант второй: начал этот тип с меня, а потом дойдет и до тебя. Так, может, стоит принять превентивные меры?
– Что ты имеешь в виду?
– Блин, затрахал! Третий раз задаешь тот же вопрос!
– Второй!
– Степ, – проигнорировал я, – ты можешь отследить, кто послал эту хрень? Ты понял, что я имею в виду?! Вот, садись за мой комп и давай!
– Зачем? – искренне удивился этот урод. Я молча стал расшнуровывать кеды. – Я имел в виду, – затараторил Степка, видимо, ненавидевший мои кеды больше, чем конкретно меня, – что тут и думать нечего. Если камера не была в твоей заднице, значит, она была в раздевалке. И, судя по ракурсу снимков, не одна.
Я так и остался в полусогнутой позе. Мне было стыдно. Мне было стыднее даже, чем при виде своих снимков ню. Впрочем, там я выглядел гоголем, а здесь – недоумком, ведь даже недоумок Степка «на раз» дедуктивно решил проблему, а я просто трясся от страха и ничего не мог придумать. Ну и кто из нас после этого Холмс, а кто Ватсон?
Впрочем, стыд стыдом, но лицо надо было сохранять, и, медленно выпрямившись, я обратился к Степе со вздохом, как к недоумку:
– Ну наконец и до тебя дошло, где были камеры. Браво, Ватсон! Теперь, когда ты растормошил свои извилины, надеюсь, оставишь мою задницу в покое и, может, подумаешь и о том, как нам достать пленку и заткнуть шантажиста?
– Зачем? – искренне удивился гаденыш. – Может, это не шантаж, а прикол?
Я понял, что Степка почему-то уверен, что эта байда имеет отношение не к нему, а ко мне, и, значит, нафиг ему париться. Он был прав. Я встал и молча открыл дверь. По лицу Степки было видно, что он не верит в искренность моего жеста. Но он решил не тянуть кота за хвост и бочком вышел из кабинета.
Я недолго думал, как ему отомстить, – надо просто послать ему те же фотки. Не с моего компа, так как бывший филолог, а ныне компьютерщик Степка сразу бы врубился, от кого месседж. Я закинул фотки на флешку, чтобы отослать их из интернет-кафе с наскоро созданного адреса, и выключил комп.
* * *
Когда я пришел в себя, то увидел Степкин фейс в смазе. Рядом расплывались еще какие-то. Я закрыл глаза и открыл их, только почувствовав «леща» на щеке. Это меня встряхнуло, и я сел. Голова гудела. Я схватился за нее и почувствовал на лбу рог. Вот только этого нароста мне и не хватало. Я глянул в зеркало в шкафу и увидел на лбу шишку неописуемой цветовой гаммы и величиной с брелок от моих ключей. Но главное было не в этом. Главным была та гамма ощущений, которая отпечаталась на лицах моих сотрудников. Я понял, что лучший тест на проверку отношения к себе – это выражение лиц окружающих, на глазах которых ты попал в дерьмо. Ни на одном из шести лиц – три женских, три мужских – не было и тени искреннего участия. Самое лайтное отражало незамутненный кайф от чаплиновской ситуации. У остальных… Черт, чем это я заслужил такое отношение, такое злорадство, едва прикрытое маской участия?!
Я понял, что у меня есть только одна возможность отомстить им – уйти с работы. Тогда шефом станет Игорь, а уж он так отыграется на них, что мало не покажется. Вот тогда, сравнив этого маньяка-начальника со мной, они поймут, кого потеряли в этом изуродованном шишкой лице.
Я мило улыбнулся всем – причем так искренне, что они так же искренне удивились. Они же не знали о моем плане мести.
– Всем спасибо! А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Я сказал это, когда они все были у двери. Они все разом обернулись, мучительно пытаясь понять, кого я имел в виду. Я наслаждался триумфом.
А потом сказал:
– Тот, кто открыл на меня эту долбаную дверь, украсившую меня фингалом. – И уткнулся в монитор, чтобы не видеть их злорадства, ведь одному из них предстояла экзекуция. А это всегда приятно. В любом офисе. Благородства я ни от кого не ждал и был прав. Степа, как побитый козел, вернулся в кабинет.
– Ну, – с чувством сказал я, – а ведь это попахивает криминалом. Неужели все настолько серьезно, что ты решил избавиться от меня таким вульгарным способом?
– Ну что ты, шеф! – заискивающе хныкнул Степка. – Я просто торопился… ну, блин, эти козлы и мне прислали!
– Ага! – гаденько обрадовался я, параллельно думая о том, почему винером приятнее быть сингл, а лузером – тугеза? Додумать я не успел, потому что Степка затараторил:
– Ладно, признаю, что ты был прав, и надо вместе переходить к ответным мерам. – Он не знал, что имеет дело с пираньей, мыслящей слоганами.
– То есть ты понял, что «один в поле не воин»? – участливо спросил я.
– Ну да, – проникновенно ответил он.
– Но ты не понял, что «кто опоздал, тот не успел».
– Что ты имеешь в виду?
– Степ, а ведь ты еще и идиот! Почему ты никогда сразу ничего не понимаешь? Почему все надо разжевывать?!
Я нарочно накалял атмосферу, чтобы довести его до пластилиновой стадии и вылепить то, что мне надо.
– Так вот что я имею в виду: когда я по доброте сердечной хотел тебе помочь – бескорыстно! – ты отбрыкнулся, считая, что в дерьме не ты, а я, и какого хрена тебе помогать мне вылезать оттуда. Так?
– Так, – честно признался он.
– Теперь, когда стало ясно, что в дерьме все-таки ты, ты приперся ко мне…
– Почему только я? – с остатками наглости вопросил он.
Но я не дал ему использовать шанс и продолжил:
– Ты приперся ко мне, разыграв несчастный случай с ударом дверью по моему лбу.
