Короткий привал прошел в таком же мрачном безмолвии. Белик спуститься с холмов не соизволил и все то время, которое уставшие люди потратили на отдых, терпеливо проболтался поблизости. Даже разминать ноги не стал, с седла не слез и вообще почти не шевелился, только взгляд у него стал еще более напряженным и наполнился нехорошими огнями. Впрочем, люди были слишком злы, чтобы это заметить.
— Белик! — не выдержала наконец мягкосердечная Илима, когда караван снова тронулся с места. — Может, ты есть хочешь?
— Нет, спасибо.
— А пить? У меня воды немного осталось!
— Много пить — вредно, — так же ровно отозвался издалека мальчишка. — Ты разве не знала? От большого количества воды люди пухнут, а у эльфов появляется повышенная раздражительность.
— К’саш! Я тебе покажу — раздражительность!
— Видишь? — Пацан насмешливо покосился на взбешенного Элиара. — Первые признаки, как говорится, на лицо.
Таррэн только головой покачан: кажется, Белик окончательно сошел с ума. Или бредит, потому что ничем иным это самоубийственное хамство просто невозможно объяснить. Хорошо еще, светлым хватило ума не воспринимать его слова всерьез.
— Белик? Ты здоров? На солнце не перегрелся? — вдруг подал голос и Страж, с подозрением посмотрев на племянника. — Какая муха тебя укусила?
— Да по голове его слишком сильно треснули, — пробурчал рыжий. — Так, что все мозги отшибло, и они вытекли вместе с соплями!
Белик немедленно умолк, а спустя пару минут и вовсе остановил гаррканца, пропуская длинную вереницу телег вперед. Он терпеливо дождался, пока караван удалится на значительное расстояние. Долгим взглядом проводил исчезающие за поворотом телеги и с облегчением вздохнул, только когда стало ясно — преследовать и загонять его на манер дикого зверя больше не будут. Лишь после этого пацан устало потряс головой и, пользуясь тем, что никто не видит, утер со лба обильно струящийся пот.
— Ну что, Карраш? По-моему, они остыли, — беззвучно прошептал он, пригнувшись к могучей шее друга. — Кажется, время подходит — я чувствую. Травка почти не помогает. Но ты не пугайся, осталось совсем чуть-чуть. Только день как-нибудь пережить да ночь промучиться. А они теперь не сразу хватятся, если что.
Белик замолчал, настороженно прислушиваясь к притихшему лесу: не донесется ли оттуда звук шагов возвращающегося дядюшки? Не покажется ли где его усатая физиономия? Потому что если он только поймет, для чего был устроен сегодняшний спектакль, то взъярится так, что можно будет самому заползать под могильный камень и торопливо сажать цветочки сверху — за подобное надувательство суровый Страж вполне мог убить. Даром что любил как родного. Но нет, вроде тихо вокруг. Да и не в его правилах действовать исподтишка — для столь изощренного коварства Дядько был слишком прямолинеен.
Подумав о дядьке, Белик слабо улыбнулся и, снова утерев мокрое от пота лицо, хмыкнул.
— Здорово у меня получается выводить народ из себя, да? Такой талант пропадает, прямо хоть орден на грудь вешай. Вот вернемся, обязательно выпрошу один у короля. Думаешь, я был убедителен?
Карраш согласно хмыкнул.
— А мне показалось, темный что-то заподозрил. Надеюсь, наши еще нескоро сообразят, в чем дело, и не полезут целоваться не вовремя, а мы уж как-нибудь сами управимся. Не первый раз в самом-то деле. Ты только… это… не выдавай меня, ладно? Пожалуйста, малыш… — Пацан прерывисто вздохнул и внезапно умолк.
Гаррканец, извернувшись и сумев лизнуть в щеку обожаемого хозяина, за которого переживал больше, чем за себя, тихонько заскулил. Жалобно, просительно, с надеждой, что Белик все-таки передумает и вернется к остальным. Ну, поругают. Может, покричат для острастки пару часиков, помашут кулаками или даже возьмутся за ремень. Попытаться — точно попытаются, но кто им даст хотя бы прикоснуться, когда рядом есть верный друг?!
Однако Белик отчего-то не ответил — так и лежал, неровно дыша в могучую шею. Он не пошевелился, не улыбнулся и даже не хмыкнул в ответ на чересчур громкие мысли своего необычного скакуна. Только левую руку безвольно уронил вниз да как-то подозрительно обмяк. А стоило почуявшему неладное гаррканцу беспокойно дернуться, вдруг начал подозрительно быстро сползать на бок.
Карраш, до смерти перепугавшись, застыл, страшась даже вздохнуть, чтобы потерявший сознание хозяин не упал окончательно. Спина у гаррканцев высокая. Даже в сознании с нее падать вредно, а уж без сознания, головой вниз — тем более. Но что делать? Куда бежать? Кого звать на помощь и как быть, если нельзя даже сдвинуться с места?!
— А-у-у! — внезапно взвыл он во весь голос, задрав морду к небесам. — А-у-у!
Ушедший далеко вперед Дядько обернулся, но племянника не увидел — тот как раз пропал за поворотом. Зато почти одновременно с жалобным плачем Карраша с последней, выворачивающей на дорогу повозки вдруг раздался другой судорожный вздох:
— Белик!
И вот тогда обернулись все.
Поняв, что пацана нигде нет, Гаррон витиевато выругался, намереваясь хорошенько пнуть проклятого недоумка, из-за которого неожиданно возникло столько проблем, и пришпорил своего гнедого. Но Страж оказался проворнее — пролетев на одном дыхании весь путь до поворота, он под уже непрерывный плач гаррканца выскочил на пустой тракт и как раз успел увидеть, как со спины перепуганного Карраша падает неподвижное тело.
— Бели-и-ик! — снова простонала следившая за дорогой Илима, заломив в ужасе руки, но пацан не ответил — тяжелым мешком как рухнул на бок, так и остался лежать, не двигаясь и вроде бы даже не дыша. Он был настолько бледен, что казался мраморной статуей, каким-то чудом попавшей на пустынный тракт. Густые каштановые волосы намокли и липли ко лбу. Под тонкой кожей жутковато проступили вены. Грудь поднималась и опускалась ровно, но так медленно, что невольно закрадывалось сомнение, сможет ли мальчишка вздохнуть хотя бы еще раз. Из Белика словно утекала жизнь, и подбежавшие к нему караванщики разом сообразили: с мальчишкой явно случилась беда.
— Бел… — тихо охнул Дядько, опускаясь на колени подле племянника, и вдруг бешено рявкнул, заставив людей инстинктивно отшатнуться: — Что с ним?!
Карраш заскулил и быстро-быстро залопотал что-то на своем зверином языке. Но с таким неподдельным отчаянием, что приблизившиеся эльфы только пораженно покачали головами. С ума сойти! Он же почти разговаривает!
— Да плевать мне на магов! — заорал в ответ Дядько, будто и в самом деле что-то понял. — Что с Беликом?! Если ты, скотина, сейчас же не объяснишь нормально, то, клянусь небом, вышибу из тебя дух! Во что вы вляпались на этот раз?!
Седовласый в панике ощупал смертельно бледное лицо племянника, на котором подрагивали мелкие бисеринки пота, лихорадочно нащупал пульс, но почти сразу убедился — есть. Мальчишка оказался живым. Только горячим, как печка, влажным, будто забыл вытереться после купания. И до сих пор почему-то не приходил в себя.
