С’сош! Ну что за несносный сопляк! Едва в себя пришел, как на тебе — опять нарывается! Еле сидит, почти не двигается, потому что лишний раз пошевелиться наверняка больно. Даже куртку не набросил на плечи, хотя уже прохладно. И сапоги натянуть не смог, а теперь его бесстыдно голые пятки сверкают в темноте не хуже иного фонаря! Зато туда же — дерзить надумал, чтобы его снова прибили! В кого только уродился, маленький мерзавец?!
— Карраш, плюнь в него, что ли? — вяло попросил этот стервец, вовремя приметив, что у темного на скулах заиграли желваки. — А я что? Я — ничего. Только правду сказал, а он не верит. Это ж комп-ли-мент, дурень! Цени, ушастый, потому что я очень редко кого хвалю. Правда, Каррашик? Интересно, если бы на моем месте сидела красивая девушка, он бы по-другому отреагировал?
— Я гляжу, тебе стало лучше? — сухо осведомился Таррэн, застегивая ремень.
— Мм… силенок пока маловато, но на тебя вполне хватит. Так что не обольщайся.
Эльф неверяще вскинул брови. Нет, это просто невероятно! Должен же у него быть хоть какой-то инстинкт самосохранения!
— Слушай, на этом свете есть хоть одно существо, кроме Урантара и Карраша, кто не бежит от тебя сломя голову? У меня складывается впечатление, что ты готов плюнуть в лицо каждому, лишь бы не дать повода себя задеть. Я-то ладно. Ты не любишь эльфов и сделаешь все, чтобы убедиться: нам доверять нельзя. Согласен. Но чем тебе не угодил тот же рыжий? Или Ирбис? Девчонки, которым ты, судя по всему, небезразличен? Зачем издеваться над остальными?!
Белик несильно вздрогнул и уронил взгляд.
— Тебя это не касается.
— Возможно, — не стал протестовать темный. — Но не только перворожденные умеют делать больно. Мир полон вещей, которые нам не нравятся не меньше, чем вам. Поверь, люди тоже не сахар, а иногда кажется, что даже мы можем поучиться у вас жестокости. Но это не значит, что я должен достать меч и убивать всех направо и налево, без разбора!
В темноте враждебно сверкнули два ярко-голубых глаза.
— Не тебе говорить о жестокости, эльф!
— Меня зовут Таррэн.
— А мне без разницы. Для расы, которая не признает никого, кроме себя, не существует имен. Она потеряла на это право. Вы те, кто не знает сострадания, не живет, а существует, как безмозглые твари, повинующиеся только голоду, жажде и инстинкту продолжения рода. Вы — такие звери! Вы! Слышишь?!
Таррэн напряженно замер и на несколько минут замолчал, со странным чувством всматриваясь в полное гнева и застарелой ненависти лицо Белика. Сколько же боли пришлось когда-то вытерпеть этому мальчишке? Сколько страха испытать в руках палача? Сколько раз умолять о смерти, но так ее и не дождаться?
Он снова некстати вспомнил лица погибших женщин, скорченные судорогой тельца их новорожденных малышей, которые не оправдали чужих надежд и только за это были безжалостно истреблены, и до скрипа сжал кулаки.
— Возможно, мы действительно слишком долго живем, чтобы ценить то, что имеем, — глухо сказал он наконец. — Возможно, мой народ разучился слушать других и погряз в самолюбовании. Возможно даже, ты прав, но мы не все… одинаковые.
Пацан только горько усмехнулся.
— Мне жаль, что кто-то из нас когда-то причинил тебе зло и так ранил. Жаль, что погибли дорогие тебе люди. Жаль, что все так случилось, и ты не дождался в тот день помощи. Но моей вины в этом нет.
— Ранил? — неожиданно хищно улыбнулся Белик. — Нет, эльф, на самом деле он меня убил. И я надеюсь, однажды ты поймешь, в чем разница.
Ночь, будто в насмешку, отозвалась криком разбуженной сойки.
Таррэн, вновь перехватив лютый взгляд, только вздохнул. Пожалуй, он ошибся — наладить отношения с этим упрямцем у него вряд ли получится. Для Белика не было разницы, кто именно стоит напротив, — тот ли нелюдь, что когда-то резал ему кожу, или же другой бессмертный. Мальчишка просто не видел отличий, и в чем-то Таррэн его понимал.
Странно другое: этот отказ неожиданно огорчил его. И совсем уж непонятно, почему в его душе в кои-то веки шевельнулось сожаление. Будто ему повезло найти редкий клад, а потом вдруг обнаружить, что сокровище находится под охраной хмеры, которую не приручишь, не уничтожишь и не заставишь бросить свой пост. Просто потому, что единственным ее желанием было убить. И нетрудно догадаться, кого именно.
ГЛАВА 17
Ходить Белику было явно еще рановато: до молчаливого гаррканца он доковылял с большим трудом. Да и за шелковистую гриву ухватился так, будто ноги грозили вот-вот подломиться от слабости. Несмотря на это, Белик все равно решил ехать верхом, уже напружинил колени, чтобы взлетел гаррканцу на спину, но отчего-то вдруг замер и очень странно вытянул шею.
Неугомонная сойка чирикнула снова.
У Карраша широко раздулись ноздри. Шерсть на загривке встала дыбом, а в горле заклокотал зарождающийся рык, но Таррэн уже ощутил неладное — его второе сердце тоже встрепенулось. Эльф застыл, чутко прислушиваясь к малейшему шороху, и вдруг понял: они здесь не одни. А когда птичий крик раздался в третий раз, темный инстинктивно шагнул в сторону, под прикрытие густых еловых лап.
Белик, словно и не помирал только что от усталости, с поразительной скоростью метнулся прочь, хоронясь за высокой травой и припавшими к земле еловыми ветвями. Бесшумно упал, перекатился и, наконец, стремительно уполз с открытого места, извиваясь не хуже иного червяка. В какие-то секунды достиг густого орешника, осторожно приподнялся, выглянул и… с неудовольствием констатировал, что они с проклятым эльфом действовали по одной схеме. Не сговариваясь, они укрылись в одних и тех же кустах, а теперь едва не дышали друг другу в лицо.
— Торково семя! Куда ни плюнь, всюду в ушастого попадешь! — беззвучно ругнулся мальчишка. — Скоро ни пройти ни проехать будет!
Таррэн не обратил на него внимания. Ему не надо было видеть врага, чтобы точно знать о его присутствии. Хватало неровного удара второго сердца, мимолетного дуновения чужой ауры, чтобы распознать опасность. Но кто? Где? Откуда взялся в этой глухомани? Сколько их, наконец?
Пока он не знал. А недовольно сопящему пацану сунул под нос кулак, чтобы не вздумал высовываться или, упаси Создатель, разглагольствовать вслух. Тот, на удивление, понял: вжался в рыхлую землю, настороженно посверкивая крупными глазенками, а затем вдруг поднял над головой ладонь и принялся складывать пальцы в непонятные фигуры. Таррэн сперва ничего не понял, но вскоре сообразил: Белик подавал знаки Каррашу.
Эльф успел углядеть только «молчать», «лежать» и «ищи», потому что они были знакомы ему по Бронлору и здорово напоминали манеру общения Бешеных лис во время рейдов в орочьем тылу.
Таррэн пораженно застыл, лихорадочно размышляя, откуда об этом мог узнать Белик, но затем подивился еще одной мысли: каким же зрением должен обладать свирепый полукровка, чтобы в полнейшей тьме углядеть тонкие пальчики, сплетающиеся в подобие команд?! Он сам едва различал эти жесты, а Карраш с такого расстояния не должен был даже заметить!
