Величана провела руками по лицу и встала. Она и прежде не раз слышала эти слова, но нынешнее «князь» теперь означало совсем другого человека. С немалым трудом она приладилась к прежнему господину, и вот теперь все переменилось.
Ну она сейчас и хороша – бледная, глаза опухли, голова болит от недосыпа и тревог. Как ни близка была ее душа к Нави, а в мыслях мелькнуло: не хочется выглядеть страшилом в глазах молодца, который останется жить и ее такой запомнит.
Войдя в гридницу, Величана остановилась у порога и огляделась – будто пришла в чужое место. Знакомыми были стены и опорные столбы, но лица людей на скамьях за столами – новыми. Никого из плеснецких бояр не обнаружилось, только кияне. Олег Предславич ободряюще улыбнулся ей со второго почетного сиденья. Но Величана не ответила на улыбку – так поразил ее облик того, кто занимал княжий престол. То место, где она привыкла видеть своего дряхлого мужа. И как ни мало Величана любила Етона, глаза ее налились слезами при виде Святослава, так на него не похожего. Слишком резкая перемена царапала по сердцу. Ушел старый век привычных преданий, пришел новый…
Глубоко вдохнув, Величана двинулась вперед и остановилась перед Святославом. Болва и Лют с правой рукой на перевязи стояли по сторонам от нее.
Святослав молча рассматривал свою добычу. Сейчас княгиня плеснецкая выглядела далеко не так роскошно, как тогда, когда киевские купцы впервые ее увидели: в простом сером платье, с белым льняным повоем на голове, без драгоценных уборов, бледная, она походила на тень, на каплю осеннего дождя, занесенную ветром в теплые летние дни. И все же старый йотун, хоть и видел плохо, не промахнулся с выбором. Дева в самом расцвете, красивая, статная, а еще и княжеского рода! Позволить дряхлому пню утянуть ее с собой на тот свет – нет, много хочешь!
– Княгиня, хватит тебе в углу сидеть, пора за дело приниматься, – сказал Святослав, вглядываясь в ее лицо с опущенными глазами. – Холопы бродят как сонные мухи, хлеб вышел, масла нет, молоко киснет. Завтра погребение и страва поминальная, я хочу, чтобы ты за холопов взялась и все устроила как полагается.
Величана подняла глаза. Ей было тревожно и страшно, пробирала дрожь, но в одном она чувствовала облегчение. Впервые за все шестнадцать лет жизни она стояла перед тем, кто решал ее судьбу и был доступен для вопрошания. Впервые на своем веку она могла не только спросить о своем будущем, но и получить верный ответ.
– Что со мной будет? – сейчас у Величаны не было сил на более тонкие подходы и хитрые речи. – Желал мой муж, чтобы я с ним ушла…
Святослав помолчал. Окажись Етонова княгиня старой вороной супругу под стать – он и не подумал бы ее задерживать. Но такой красотки в посмертные спутницы Етон не заслужил. Если привезти ее в Киев, такая добыча прославит его и достойно увенчает славу поединка за землю плеснецкую. Прям песнь готовая!
– Ты не пойдешь с ним. Сам дорогу найдет, не заблудится. По ряду нашему мне принадлежит его земля, дом и все домочадцы. Пусть он берет с собой робу, а ты останешься. Теперь ты моя.
– Но, Святославе! – с тревогой окликнул со своего места Олег Предславич. – Ты же не думаешь и впрямь взять ее в жены?
Святослав взглянул на него через гридницу:
– А почему нет? Кто мне помешает? Жена побежденного – победителю, так ведется. Даже тот подлец, Маломир деревский, – в голосе его зазвучала не утихшая за годы ненависть, – подло и беззаконно отца моего убил, а сам думал, что на мою мать имеет право! Будто он с отцом на поединке бился и в честном бою одолел, жма! Но я-то свою добычу с честью взял, по уговору! Перун и Волос в видоках: все Етоново – теперь мое!
– Ты получил право решать ее судьбу, с этим я не стану спорить. Но эта женщина – княжеского рода. Она достойна быть княгиней. А у тебя уже есть высокородная жена… и даже не одна, – с усилием, из чувства справедливости добавил Олег Предславич, хотя ему это было до крайности неприятно. – Прияслава, дочь Сверкера смолянского. Горяна – моя дочь. От Прияны у тебя есть сын. Моя дочь со дня на день может… ты знаешь, чего мы все ждем.
Опасаясь сглаза, он не хотел вслух говорить о близких родинах своей дочери, но все в дружине знали, что после начала жатвы наступит ожидаемый срок. И это добавляло Олегу Предславичу беспокойства. Благополучно ли родит Горяна, мальчик будет или девочка, живое дитя или мертвое – они здесь узнают об этом седмицы через две самое раннее, когда Эльга пришлет гонца.
– Обожди с решением хотя бы до тех пор, пока мы узнаем, кого принест нам Горяна, – закончил Олег Предславич.
Он надеялся, что родится мальчик и тогда Святослав на радостях откажется от третьей жены. Видит Бог, существовование Прияны смолянской и так несло немалую угрозу чести, положению и счастью Горяны. Зачем ей еще одна соперница – столь же высокого рода, юная и красивая?
– И что с того? – вмешался Игмор, видя, что князь молчит и рассматривает Величану. – Она ж здесь княгиня! Кому жена, тому и стол! И коли Святослав теперь здесь князь, то и княгиня ему. Как водится! Третья, пятая, десятая! Десять земель на щит возьмем – будет десять жен!
Он имел в виду – у князя, хотя завоевание нового края и каждому из его ближних обещало молодых полонянок. Гриди согласно загомонили. Не слишком складно изложенное, это рассуждение по существу было верно. Победитель получает жену побежденного, а муж княгини занимает место покойного властителя на престоле. Сразу два древних закона не просто позволяли Святославу взять Величану в жены – предписывали, хочет он того или нет. Даже годись Етонова княгиня ему в матери или будь страшна собой, как медведица – ему и тогда ради утверждения своих прав за землю плеснецкую надлежало бы взять ее. А уж тем более, когда перед ним стояла сама Заря-Заряница, пусть ее румяный лик и заволокло облачком скорби.
– Княже, да пусть хотя бы старого мужа в землю положат! – негромко подсказал Болва. – Не пристало над мертвым телом жену заново выдавать…
Святослав медленно кивнул. Он не хотел прямо отвергнуть доводы Олега Предславича – своего тестя, чья дочь вот-вот принесет ему, как он надеялся, второго сына. Но на уме у него была Прияна. Несмотря на их раздор, он все еще хранил привязанность к первой супруге – первой женщине, затронувшей его сердце. Именно ее в глубине души он считал настоящей своей женой и верил, что раньше или позже, так или иначе, она вернется к нему и вновь водворится на престоле княгини в Киеве. А Горяна… ну, денется куда-нибудь.
Но если он сейчас возьмет в жены еще одну красавицу княжьего рода, гнев Прияны станет неодолимым. Твердостью нрава она не уступала Святославу, и он уважал ее за это.
– Принимайся за хозяйство, – повторил он, обращаясь к Величане. – А старика погребем… тогда и решим, как с тобой быть.
Величана поклонилась и пошла прочь из гридницы. Она едва чуяла под собой ноги, а голова была как в облаках. Но сквозь растерянность из самой глубины души, как тоненькая струйка чистого ключа из-под каменного завала, пробивалась радость. Даже ликование. Она будет жить!
