Вечером, когда бояре разошлись и домочадцы Чудислава собирались на покой, к Рысю подошел Думарь. Никто не удивлялся, что телохранитель, известный своей многолетней преданностью господину, тот, что последним отошел от его старого тела, теперь первым вернулся, когда господин из той же могилы вышел назад в белый свет. И лишь сам Рысь с тревогой ждал, что теперь скажет ему тот, кто учил его держать оружие, от кого он услышал первые в своей жизни слова варяжской речи…
Думарь огляделся, убедился, что никто не слышит их, и шепнул:
– Где вы его… положили?
* * *
Сам-то Етон воскрес. А Цветоха и Пригрев – нет. Остались мертвыми, как и были. Тела их разлагаются во вновь закрытой могиле, над которой теперь не будет высокой насыпи. И если бы она, Величана, исполнила уговор и легла на смертное ложе супруга, то на третий день он бы встал, а она осталась лежать! Ей Один ничего не обещал, и она погибла бы напрасно! Безвозвратно отдала бы свою молодую жизнь, а Етон, как выяснилось, в этой жертве и не нуждался! И это был такой подлый обман, что от возмущения Етоновой низостью Величана не находила слов. Ее трясло от этой мысли; гнев прогнал даже растерянность и отчаяние.
– Я не вернусь к нему! – воскликнула она, едва Олег Предславич вошел в ее избу. – Он обманул меня!
– Обманул? – с живостью обратился к ней тот. – Это не Етон?
Олег Предславич переменился в лице: так все это обман! Ну, конечно! Не может дьявол оживлять людей и омолаживать. Тогда останется лишь наказать самозванца, и Святослав по праву завладеет Плеснеском.
– Не… как… – Величана растерялась. – Это Етон.
– Но ты сказала…
– Он обманул меня, когда требовал идти с ним в могилу! Он знал, что пролежит в ней всего три дня, но я-то осталась бы там навсегда! Я ушла бы в Навь одна и блуждала бы там, покуда он не доживет и эту жизнь – четвертую… йотуна мать!
– Это он, гадюка! – раздался от двери голос Люта; он вошел вместе с Олеговыми гридями. – Я тоже его видел…
– Ты видел? – удивился Олег Предславич.
Лют прошел в избу; не успев подумать, Величана устремилась к нему навстречу.
– Он обманул меня! – в негодовании твердила она. – Он знал, что оживет! А для меня смерти хотел! Я не жена ему больше!
Ни о чем не думая, лишь отвечая на ее порыв, Лют обнял ее. Умом он помнил, что перед ним чужая княгиня, но она смотрела на него глазами испуганной молодой женщины, молящей о защите.
Величана прильнула к нему и сама поразилась: внутри вдруг отпустило, будто разом разжалась жесткая рука, сжимавшая сердце и душу все эти дни… месяцы… От облегчения подкосились ноги, и Величана обвила Люта за пояс обеими руками. Свой болгарский кафтан, с пуговками до пояса, он наполовину расстегнул от жары, и Величана вновь ощущала уже знакомый запах тела – такой приятный, что кружилась голова и все прочее забывалось.
– Где ты его видел? – Олег Предславич тоже пошел навстречу Люту.
Лют ведь не то что плеснецкие – он не станет обманывать ради торжества своего обидчика.
– Зимой. Он тогда вот этак же, молодым явился и ее хотел утащить куда-то, а она противилась. Из-за того у нас и свара вышла. Я ее отбил и к нам на двор унес. Княгиня тогда еще все твердила: это муж, он оборачивается!
– Я это говорила? – Величана смутилась.
В тот час она в смятении выдала тайну, которую матерью-землей клялась хранить, и сама не заметила.
– Ну да. Да я тогда не понял… думал: у бедной ум за разум зашел со страху, околесицу несет…
– Ты уверен, что этот тот самый человек? – спросил Олег Предславич.
– Уверен, – мрачно подтвердил Лют. – Чтоб я этого гада забыл! Ты еще говорила: зачем он спрашивает, тяжела ли, сам ведь знает…
Величана вдруг смутилась своего бесстыдства, отошла и села на скамью. Той несообразности она до сих пор не имела объяснения. А еще…
Ведь до сегодняшнего дня она ведь видела молодого Етона не два раза, а три! Первый – в брачную ночь. Второй – на Карачун. А третий – совсем недавно, на Купалиях. Когда Виданка привела ее к себе в избу, а там вскоре появился он…
Етон всем говорил, что может оборачиваться только раз в году! Той осенней ночью, в годовщину своей первой свадьбы и встречи с Одином. А сам приходил молодым еще дважды. Ну, пусть волшебные ночи перелома года сближают явь и Навь, допускают новое превращение… но ведь… в избушке Виданки она застала Етона сразу и молодым, и старым… их там было два…
Величану продрало холодом, она вцепилась в край лавки. В густой полутьме той избушки она не могла хорошо разглядеть сидящего в углу, но к тому времени она была замужем уже три четверти года и научилась узнавать своего мужа даже в темноте! Это был или он сам, или некто, принявший его обличье.
А потом некто принял обличье его же, но молодого. И если неведомый бес не раздвоился, то уж бесов, прикинувшихся Етоном, точно было два! Мысли путались, Величана не бралась решать, кто это были, но теперь не сомневалась: она видела молодого Етона и старого Етона одновременно.
Может, это были два домовых-соперника, как сказала ей Виданка. Очень может быть. Но не все так просто…
А зимой молодой Етон не знал того, что знал старый. А старый не знал того, что видел у святилища молодой. И взгляд… у молодого были совсем не те глаза.
От предчувствия какого-то ужасного озарения Величану затрясло. Такого ужасного, что она запретила себе думать дальше. Видя ее потрясенное лицо, Лют подошел, присел рядом и обнял здоровой рукой. Величана закрыла глаза и уткнулась лбом в его плечо. У нее стучали зубы, она не хотела знать ни старого мужа, ни молодого, она хотела превратиться в перышко и юркнуть к Люту за пазуху. Вот сюда, под шерсть синего кафтана с бронзовыми пуговками. И жить там, в тепле и безопасности, чтобы больше никто никогда ее не видел и не касался. Чтобы только слушать стук его сердца… Она жадно вдыхала его запах, и от этого в душе поселялись блаженство и покой. Только здесь она и могла найти прибежище. К ней тянули руки два чудовища: один – мертвец из могилы, а другой – живой, но не хуже ли мертвеца?
Лют бросил взгляд на Олега Предславича, стыдясь того, что не может удержаться и обнимает чужую жену… вдову… шиш поймет, но уж точно княгиню, до которой ему, сыну челядинки, как до луны. Умный брат его живо смекнул бы, что Олег Предславич в этом деле – их добровольный горячий союзник, но Лют пока понимал только то, что ведет себя неподобающе. И Величана тоже. Но так же точно он знал другое: если Величана не желает возвращаться к омоложенному Етону, то Етон возьмет ее только через его, Люта, труп.
Величана отстранилась, посмотрела в его мрачное лицо, потом кивнула на перевязанное плечо:
– Что у тебя там?
Ей хотелось об этом спросить с того мгновения, когда она увидела его в святилище.
– Да, безделица, – поморщился Лют.
