Тот повторил.
— А кличка Серега Сапер? Да, был про вас разговор, но давно. Откуда вы взялись?
— На поезде приехал из Красноярска. Плейтовал из тамошней пересылки. Неохота сидеть четыре года, сами понимаете.
— А чего же сюда, к нам? Почему не на запад?
Азвестопуло усмехнулся:
— Они тоже так думают и будут искать меня в тех поездах. Про Иркутск им и в голову не придет. Ну так что? Будет время сходить на телеграф?
Хозяин кофейни недовольно пробурчал:
— Сколько дней ваши три сотни будут идти до Иркутска?
— А вы, Лазарь Константинович, из своих отдайте. Сразу. А с Фанариоти сделаете взаимозачет за поставки.
— А он согласится?
— Согласится. Вы телеграфируйте и узнаете. Адрес у вас есть.
Попандопулос наконец решился:
— Сидите покуда в этой комнате. Я скажу Вахтангу, что вы мой гость до вечера.
— А потом?
— Потом будет видно. Можете покушать, выпить. Есть настоящая метакса.
— А табак?
— Турецкий, высший сорт. Сейчас распоряжусь. Документ свой покажите.
Азвестопуло отдал путевой вид. Толстяк изучил его и хмыкнул:
— Приметы хлоркой вытравливали? Заметно.
— Лучше такой, чем никакого. Поможете достать хорошие бумаги? Чай, где-где, а в столице беглых — это не проблема. Таких, как я, здесь сотни.
— Сначала надо…
Хозяин не договорил, махнул рукой и вышел. Но и без слов было ясно, что он имел в виду: сначала убедимся, что ты Серега Сапер…
Потянулись часы ожидания. Зашел молодой грузин, поставил на стол шашлык с лавашем. Хотел выйти, но грек остановил его:
— А мне метаксы обещали.
— Сейчас принесу.
— Неси, князь, неси. И быстрее — в горле пересохло!
Заполучив коньяк, гость опять пристал к Вахтангу:
— Скажи, князь, а у вас тут в карты играют? Так, чтобы на интерес.
Тот посмотрел на развязного посетителя с осуждением и ответил:
— Ты сначала пропишись, про карты потом спрашивай, да. Мы тебя в первый раз видим.
Ушел и больше не появлялся до вечера. Грек наелся, выпил три рюмки метаксы и заскучал. Вышел в коридор, отыскал уборную, справил нужду. Ему встретились люди, все сплошь кавказцы, и косились они на незнакомца с какими-то ухмылками. Тот принимал их невозмутимо.
Уже в сумерках «князь» втащил в комнату подушку и тонкий засаленный матрац.
— Эй, Лазарь Константинович обо мне не забыл? Долго еще тут торчать? А где одеяло?
Грузин молча вышел. Азвестопуло потянулся и сказал сам себе:
— Ну раз так, надо отдохнуть.
И уснул сном праведника.
Утром его разбудил Попандопулос:
— Сергей Манолович, просыпайтесь! Идем со мной.
Беглый протер глаза и попросил сначала умыться. Вышел из уборной — его уже ждали двое. Один был старый благообразный доктор с медицинским саквояжем, а второй — черноволосый грузин с хищным лицом абрека.
— Айда, — коротко приказал грузин.
Гостя завели в соседнюю комнату, и доктор внимательно осмотрел его руки и ноги.
— Запустили вы свои болячки, — посокрушался он. — Никогда прежде не носили кандалов?
— Носил, да, видать, разучился. Еще подкандальники, дурак, в карты спустил.
Доктор смазал ссадины мазью, оставил склянку на подоконнике. Велел назидательно:
— Утром и вечером! Не забывать!
Эскулап вышел, а вместо него появился содержатель кофейни.
— Ну, ваше дело сделано, — сообщил он соотечественнику, протягивая пачку купюр. — Вот три сотни. Фанариоти подтвердил.
Азвестопуло пересчитал деньги и спросил деловым тоном:
— Сколько запросите за новые бумаги?
— Смотря что вы хотите.
— Дворянский бессрочный паспорт. С иркутскими отметками.
Абрек внимательно смотрел на Сергея, фиксируя каждое слово и каждый жест. Попандопулос повел разговор в снисходительном тоне:
— Ваших трех сотен хватит на что-то одно. Или на документы, или на проживание где-нибудь в тихой окраине. К ноябрю придется уехать, наличность закончится. Что выбираете?
— Если есть руки и голова, деньги можно заработать.
— Это каким образом?
— Серега Сапер с голоду не помрет. Давай так: найди мне адресок, куда фараоны не ходят. И шпалер достань. За все плачу пятьдесят рублей.
— И что потом?
— Через неделю, Лазарь, я буду при деньгах. Приду к тебе в карты перекинуться. Впустишь?
Грузин одобрительно усмехнулся и поддержал:
— Фартовому больше недели и не надо.
Наклонился к греку и спросил:
— Слушай, а почему тебя Серега Сапер зовут?
— Служил в саперном батальоне. Ты для чего интересуешься?
— Несгораемый шкаф можешь взорвать?
— Конечно. Только учти, кацо, не знаю, как звать, что бумаги в том шкафу превратятся в пепел. А вот золото-серебро останутся.
— А так, чтобы и бумаги уцелели?
— Тоже можно, но это сложнее. Надо заряд подбирать, и капсюль не всякий подойдет. Ты кто?
— Исидор Махарадзе. Я в Иркутске при больших делах.
Грек приосанился:
— Я тоже не мальчик-с-пальчик. Спроси в Одессе, спроси в Ростове с Нахичеванью, тебе скажут. А где надо ящик вскрыть?
— В Каинске.
— А, в «сибирском Иерусалиме»!
[40] Но ведь там в большом выборе меха. Не они ли будут в том ящике лежать?
— Угу. Соболь, вах, много соболя.
Беглый задумался:
— Надо ехать, медведя
[41] смотреть. Как я тебе не глядя скажу?
Абрек обратился к хозяину кофейни:
— Лазарь, сделай ему паспорт по-быстрому. Мы в Каинск махнем. Нико торопит.
Попандопулос возразил:
— Нельзя сейчас Азвестопуле никуда ездить. Он три дня как сбежал, его ищут везде. Говорят, начальника Красноярской конвойной команды в гауптвахту посадили.
— Ай, черт! А мне быстро надо. Скоро соболей в Лейпциг увезут, неделя-две, и тю-тю. На пятьдесят тысяч шкурки.
