КЭТРИН МАК-ЭН
Я спросила Аву, собирается ли она и дальше оставаться здесь, в "Убежище Ханны".
Она сказала, что, видимо, останется.
— Ты могла бы найти работу и получше, — заметила я.
— Да, наверное, — согласилась она."
— И более приятную.
— Но мистер Шото — такой хороший человек!
— А миссис Шото?..
— Она тоже ничего. — Ава сказала это искренне. — Она иногда, правда, с мужем груба бывает, но на мне зло никогда не вымещает. Я думаю, что она на самом деле тоже человек очень хороший, да только…
— Что?
Она сделала такой благородный, даже величественный жест, приподняв открытую ладонь и словно говоря: я не знаю, кто знает. Это не ее вина, все мы в одной лодке…
— Мы с ней вполне ладим, — сказала она.
— Господи, Ава, да ты с кем угодно поладишь! Но работу ты могла бы найти и получше.
— Я ведь ничему не обучена, миссис Мак-Эн. Меня так воспитали: чтобы просто женой быть. Там, где я раньше жила, в штате Юта, почти все женщины — просто жены. Вот я и умею только всякую работу по дому делать — убирать, мыть, стряпать…
Я почувствовала, что проявила неуважение к ее работе.
— Наверное, мне просто очень хочется, чтобы тебе побольше платили, — сказала я.
— В День Благодарения я как раз собираюсь попросить мистера Шото о прибавке, — сообщила она мне, и глаза ее заблестели. Видимо, она давно уже вынашивала этот план. — И он даст мне прибавку, уверена. — Улыбка у нее всегда была какой-то мимолетной, никогда надолго на губах не задерживалась.
— Ты хочешь, чтобы Джейсон после школы поступил в колледж?
— Если он сам захочет, — сказала она как-то растерянно. Мысли об этом явно ее тревожили, и она старалась от них отгородиться. Ее страшила возможность того, что придется расстаться с Джейсоном или даже самой покинуть Клэтсэнд и вслед за сыном отправиться куда-то в широкий мир. Она всю жизнь будет этого бояться, подумала я и сказала тихо:
— В этом ничего опасного нет, Ава. — Мне просто больно было видеть, как она боится, а я всегда стараюсь избежать боли и ненавижу причинять ее другим. И еще мне хотелось, чтобы она наконец поняла, что совершенно свободна.
— Я знаю, — сказала она, коротко вздохнула и снова поникла, будто внутренне съежившись.
— Никто и не думает тебя искать или преследовать.
И никто никогда тебя не преследовал. Это было просто САМОУБИЙСТВО. Ты же показывала мне вырезку из газеты.
— Я ее сожгла, — сказала она.
Я помнила заголовок: "Один из местных жителей, убив свою дочь, застрелился сам". Она показывала мне эту вырезку из газеты еще позапрошлым летом. И я до сих пор вижу перед собой этот текст.
— Совершенно естественно, что ты тогда переехала.
Так поступил бы на твоем месте любой. В этом не было ровным счетом ничего подозрительного. Ты ни от кого не должна скрываться, Ава. Тебе незачем скрываться.
— Я знаю, — сказала она.
Она думает, что я хорошо в таких вещах разбираюсь, раз так уверенно о них говорю. Она принимает на веру любое мое слово. Почти любое. И я ей тоже верю. Все, что она мне когда-то рассказала, я приняла за чистую монету. А откуда мне знать, правда ли это? Просто я поверила ей и тому, что было написано в газете, хотя эта публикация вполне могла быть плодом чьей-то фантазии. Разумеется, мне никогда в жизни не приходилось сталкиваться с такой правдой, как эта.
Пропалывая огород за домом у себя в Индо, штат Юта, Ава услышала выстрел и через заднюю дверь, через кухню вбежала в гостиную. Ее муж как всегда сидел в своем любимом кресле. А их двенадцатилетняя дочь Дон лежала на ковре перед телевизором. Ава остановилась в дверях и что-то спросила; она не помнит, что именно. Может быть: "Что случилось?" или: "В чем дело?" И ее муж сказал: "Я ее наказал. Она меня ОСКВЕРНИЛА". Ава подошла к дочери и увидела, что та совершенно обнажена, голова у нее разбита в кровь, а грудь прострелена насквозь. Ружье лежало на кофейном столике. Ава схватила его. Приклад был весь в чем-то скользком. "Наверное, я просто испугалась, — рассказывала она. — Я даже не знаю, зачем это ружье схватила. А он мне и говорит: "Положи-ка на место". Я попятилась к двери, но ружье из рук не выпустила, и он встал и двинулся ко мне. Я передернула затвор, но он все равно продолжал идти. И я в него выстрелила. И он упал — прямо на меня. Я положила ружье на пол возле его головы, совсем рядом с порогом, вышла из дому и пошла по дороге. Я знала, что Джейсон вот-вот должен вернуться домой с бейсбольной тренировки, и не хотела, чтобы он первым вошел в дом. Я встретила его, и мы пошли к миссис… — Она внезапно умолкла, словно этого имени произносить было нельзя. —.. К нашей соседке. А потом они уже вызвали полицию и "Скорую помощь"… — Она рассказывала об этом как-то очень спокойно, тихим голосом. — И все решили, что это убийство и самоубийство. А я ничего не сказала.
— Ну еще бы, — прошептала я пересохшими губами.
— А ведь это я его застрелила, — сказала она, глядя на меня так, словно желала убедиться, что я все поняла.
Я кивнула.
Она никогда не называла мне ни имени мужа, ни их общей фамилии. Эванс — это ее девичья фамилия.
Сразу же после тех страшных двойных похорон она попросила соседа отвезти их с Джейсоном в ближайший городок, где находилась железнодорожная станция. Она взяла с собой все наличные деньги, которые ее муж хранил в погребе под припасами, которые старательно делал на случай ядерной войны или победы коммунистов во всем мире. Она купила два билета на ближайший поезд, следовавший на Запад, в Портленд.
С первого взгляда она поняла, что Портленд "слишком большой город". Недалеко от железнодорожного вокзала, на той же улице, был и автовокзал, где автобусы типа «Грейхаунд» ждали отправки в прибрежные графства. Ава спросила у водителя одного из них: "Куда едет этот автобус?" — и он перечислил ей маленькие прибрежные городки, через которые проходил его маршрут. "Я выбрала самый дальний город", — сказала она.
Ава и десятилетний Джейсон прибыли в Клэтсэнд, когда сумерки долгого летнего вечера уже переходили в глубокую ночь. Мотель "Белая чайка" был полон, и миссис Бриннези послала ее в "Убежище Ханны".
"Миссис Шото была очень мила, — рассказывала Ава, — и она ничего не сказала насчет того, что мы явились откуда-то пешком, да еще среди ночи, хотя уже совсем стемнело. Да и я просто поверить не могла, что это мотель. Там ничего не было видно, кроме деревьев — точно в лесу. А она и говорит: "Так, ну, по-моему, этот молодой человек просто уже на ходу спит!" И быстренько отвела нас в домик с островерхой крышей, который как буква «А»; только он и был свободен. И еще миссис Шото сама помогла мне расстелить для Джейсона матрас и устроить ему постель. Нет, она действительно вела себя очень любезно. И была так к нам добра… — Аве очень хотелось подольше задержаться на подобных деталях "обретения рая". — А на следующее утро я пошла в офис и спросила, не знают ли они, где я могла бы себе работу найти, и мистер Шото сказал, что им нужна постоянная прислуга. Словно они только меня и ждали!" — Ава сказала это с искренним восхищением и посмотрела на меня.
