– Видел статую девушки?
– Самую высокую? А как же, там даже родинки были. – Эрни перевернулся на спину и стал вспоминать. – Мне кажется, они лепили этих гигантов не по памяти, следуя образу стандартного человека, а именно конкретную девушку взяли и точно скопировали, вплоть до всех морщинок и каждой поры на коже.
– И витрину с белой перчаткой тоже видел?
– Да, дамская такая, будто под платье сделанная. Они сказали, что собирают все, что мы выкидываем или теряем. А еще попросили никому не рассказывать о том, что мы видели.
– Да, мне тоже говорили, – подтвердил Олег. – Мол, если о них узнает широкая общественность, они улетят, но им бы этого не хотелось, потому что они лишатся того, что больше всего ценят.
– И как ты намерен поступить? – спросил Эрни.
– Как-как, конечно же, расскажу обо всем. Скрывать такие знания просто недопустимо.
– Но ты ведь даже не подумал!
– А что тут думать, я ученый, у меня докторская по социологии, я всю жизнь изучаю общество и преподношу эту информацию в обработанном виде. Изучать общественные институты – моя работа, и, между прочим, мне она нравится. Я не могу просто так взять и отказаться от шанса первым изучить структуру общества нелюдей, их иерархию, ценности, убеждения.
– Но ты же сам слышал, если ты расскажешь об их существовании, о Сфере вокруг нас, они улетят, ты ничего не изучишь!
– Можно попробовать договориться, – пожал плечами Олег. – Может быть, кто-то из них останется, или они позволят мне бывать у них. Будем с ними торговать, мы им свой мусор, всякие там старые носки да полиэтиленовые пакеты, а они нам знания. По-моему, это более чем честный и равнозначный обмен.
– Ты все не так воспринимаешь. У них там свой кодекс-шмодекс, наверняка они не хотят нам мешать жить своим присутствием. А их знания – это как раз то, что будет нам мешать, с чего бы им улетать, когда о них узнают, а потом делиться с нами знаниями, могли бы тогда и вовсе не улетать.
– И что нам делать? Замолчать все события, что с нами произошли?
– Да, – кивнул головой Эрни. – Люди ничего не приобретут, если узнают о них, а им мы сделаем только хуже. Мне они показались очень простыми и абсолютно не злобными уродами. Пусть их секрет сохранится еще некоторое время, может, они успеют набрать у нас достаточно мусора, чтобы надолго хватило.
– И что потом? Существование Сферы все равно вот-вот проявится, сейчас наступает эра гражданских полетов, раз на меня не подействовала защитная система, значит, не подействует еще на кого-нибудь, кто будет бояться полетов еще больше, чем я.
– Дадим им немного времени, пожалуйста, – взмолился Эрни.
– Неужели они настолько тебе понравились?
– Они оказались очень хорошими ребятами. – Эрни смотрел куда-то вдаль. – Они не хотят никому зла, и если мы расскажем о них, то просто вставим им шпильку. Ты этого хочешь?
– Хорошо, я подумаю, – сдался Олег. – Но не обещаю, что изменю свое решение.
– Хорошо, – сказал Эрни.
– Хорошо, – подтвердил Олег.
Вдалеке послышался стрекот вертолета – бюро спешило их встретить. Асфальт грел спину, Олег лежал прямо и смотрел на голубое небо. Голубой цвет над головой – это естественный процесс преломления света, спектр делится на разные оттенки, а человек видит именно голубой. Но, возможно, это еще одна защитная система Сферы, чтобы скрыть над головой большой серый полукруг.
Второй рейс
Белый кораблик со скособоченными крыльями на фоне неба выглядел ничтожно, как крупинка сахара в океане. Он пролетел между кудрявыми облаками и стал снижаться, двигаясь обманчиво медленно. Все бригады уже ждали на месте: «Скорая помощь», пожарная машина и пожарный инспектор, хозбанда, которая займется первичным осмотром техники, инженеры по охране труда и технике безопасности, транспортировщики, представитель управления посадочной площадки. Там же были Петя и Эрни, серьезные и сосредоточенные на своем. Это был первый рейс с гордым названием «Установления контакта с внеземной жизнью», рейс оказался неудачным, и все об этом знали. Сфера оказалась пуста, за неделю до полета нелюди ушли и забрали с собой все, что успели присвоить: молотки, ножи, одежду, мусор, рекламные буклеты, газеты, пробитые покрышки, тормозные колодки и остальное, что не очень ценилось человеком, но очень нравилось им.
Олег все же не стал хранить секрет и рассказал о существовании Сферы, о нелюдях, ее населяющих. Он написал огромную работу в области социологии культуры, хотя раньше даже не подозревал, что возьмется за эту область.
Он подозревал, что Эрни затаил на него злобу. Они много раз виделись на собраниях, в столовой, на улице, в лифте общежития и даже позже, когда их настойчиво приглашали на дискуссионные вечера. За все это время Эрни не сказал ему ни слова. Он отводил глаза и смотрел в пол каждый раз, когда проходил мимо, и на приветствия отвечал еле заметным кивком, не поднимая головы, и не ясно было, кивает ли он в ответ или подтверждает какие-то свои мысли. Под таким пассивным бойкотом Олег задумывался, а правильно ли он поступил, что рассказал о нелюдях, они ведь просили его сохранить секрет, а он даже думать не стал, все рассказал, вынудил их уйти и лишил их самого ценного, что у них есть: человеческого мусора.
Но, быть может, они еще смогут договориться с нелюдями, если каким-то образом установят с ними контакт, в чем Олег сильно сомневался.
Однажды, возвращаясь ночью из центра Москвы на окраину, где находилось его временное общежитие, он шел по безлюдным ночным улочкам с редкими проезжающими автомобилями, мигающими желтым светофорами и проводил параллели со Сферой. Та точно так же пустовала, хотя еще недавно там были целые склады различного хлама. Олег смотрел на припаркованные автомобили, на мусорные баки, на грязный песок возле дороги, объявления на столбах и гадал, что еще могли бы взять себе нелюди, если бы остались подольше.
На автобусной остановке под скамейкой стояла стеклянная бутылка из-под пива, а внутри промокший в остатках солода окурок. Олег взял бутылку и поднес к глазам. Наверняка нелюди восторгались бы ее красивыми изгибами, цветом, текстурой, а также звоном, который она издает, когда соприкасается с чем-то твердым. Они бы поставили ее на отдельный постамент где-то у себя в музее и подписали бы не просто как «стеклянная бутылка», а «бутылка стеклянная с выкуренной сигаретой внутри». И смотрели бы на нее в упор с трепетом и восхищением. На миг Олегу захотелось взять с собой эту бутылку и поставить дома на полку, она бы неплохо смотрелась в мягком искусственном свете. Он усмехнулся и отставил ее в сторону, что подумали бы о нем люди, если бы он вдруг стал таскать домой всякий хлам.
Через четверть часа подъехал автобус, Олег зашел внутрь, сел на крайнее сиденье и молча уставился в окно. А потом произошла совсем необычная вещь: в переулке он увидел два призрачных силуэта, бледные создания с непропорционально длинными и худыми руками. Один сидел на плечах у другого, и верхний из них копался в мусорном баке. Он как раз вытащил оттуда старый развалившийся башмак и тщательно изучал его. Особенно его интересовали грязные шкурки и наполовину сгнившая подошва.
