На первый взгляд, существуют вещи, которые под силу делать целой личности, но не под силу ни одному из ее фрагментов. Это почти так, но воображение подсказывает нам жутковатую мысль, что в таком случае личность (грубо говоря) представляет собой фрагмент человеческого тела, а именно полноценно функционирующий мозг. (Обладаете вы мозгом – или вы и есть мозг? Ответить на этот вопрос не так легко.) Если отрубить мне руки, я все равно смогу подписать контракт (держа ручку ногой или отдав указание голосом), но если прекратить работу моего мозга, никакие действия моих рук и ног нельзя будет приравнять к подписанию контракта. Если выколоть мне глаза, я потеряю способность видеть, но смогу вернуть ее, установив глазные протезы, которые уже не кажутся элементом научной фантастики. Что если “ампутировать” некоторые части моего мозга? Если удалить затылочную кору, оставив невредимыми глаза и зрительный нерв, я стану “кортикально слеп”, но, возможно, сохраню остаточное зрение (к примеру, знаменитое “слепозрение”). Несомненно, ампутировав немного больший фрагмент мозга, мы сможем избавиться от слепозрения, сохранив вам жизнь. Нам нравится мысль, что в процессе постепенного исключения остальных чувств – слуха, осязания, обоняния и вкуса – можно урезать мозг до вместилища вас, обнаружив таким образом, где находится личность, и поняв, что она собой представляет. Эта мысль интересна, но ошибочна. Многочисленные функции мозга так тесно переплетаются и так активно взаимодействуют, что места, “где все сходится” в единое сознание, просто не существует
[22]. Если уж на то пошло, многие способности, склонности, предпочтения и причуды, которые делают вас вами, зависят от других особенностей вашего тела, а не только от мозга; и неизменно популярный философский мысленный эксперимент о пересадке мозга (кем бы предпочли стать вы – “донором” или “реципиентом”?) основан на искажающей реальность идеализации. Как я однажды сказал, “нельзя отсечь меня от моего тела, оставив чистый срез” (1996a, p. 77).
Вероятно, главное свойство интернета – его децентрализация. У него нет ни штаб-квартиры, ни головного офиса, на который можно сбросить бомбу, чтобы его отключить. Его составные части характеризуются высоким запасом мощности и оперативной гибкостью, поэтому при отключении одной из частей он “выходит из строя с достоинством”, если выходит из строя вообще. У умного компьютера HAL из “Космической одиссеи 2001 года” был “логический центр памяти” – комната, полная банков данных. Отсоединив их один за одним, Дэйв выключил HAL навсегда. У интернета подобного центра нет. Хотя природа не наделила нас таким высоким уровнем распределенной неуязвимости, в своем теле вы в значительной степени децентрализованы, а отдельные части вашего тела имеют запас оперативной гибкости. Ваш мозг на удивление пластичен (способен к трансформации), поэтому вы можете и дальше быть собой, стремиться к мечтам, проклинать врагов, плести интриги, переживать трагедии и триумфы после отсечения важных, но не “жизненно важных” частей тела. Именно поэтому вы можете обладать способностями, которыми не обладает ни одна из ваших частей. Эту мысль можно также вывернуть наизнанку: единственный способ понять, какими способностями обладают части живого тела, – это проанализировать, какой вклад они вносят в работу всей грандиозной системы.
Вот еще несколько примеров. Ваш мозг не понимает русский – его понимаете вы. Ваш мозг не считает шутку смешной – так считаете вы. Даже если работа соответствующих структур мозга обусловливает ваше понимание и восприятие, эти структуры не могут функционировать должным образом без тренировки и поддержки, которую им годами оказывают органы чувств, конечности и другие эффекторы
[23].
Получается, что мы не просто так считаем личность – этого выносливого, сознательного, рационального агента, которому принадлежит тело, – субъектом большинства наших ежедневных атрибуций: это вы сделали ошибку, победили в гонке, влюбились в Лесли, научились сносно говорить по-французски, хотите поехать в Бразилию, предпочитаете блондинок, оклеветали кого-то. (См. также главу 62.) Вы проголодались, устали и рассердились – и все благодаря субличностным элементам и ничему более.
Но что это за элементы? Неужели человеческое тело состоит из них, как из кирпичиков? Ответом будет да, если мыслить на уровне мельчайших частиц – атомов. И нет – на любом другом уровне, от молекул, клеток и выше. Белки – рабочие лошадки ваших клеток – это невероятно компетентные и проницательные маленькие роботы. Мы можем назвать их наноботами. Нейроны, которые отвечают за распространение и переключение сигналов в мозге, а также за его адаптивность, можно считать более многофункциональными и умелыми роботами – назовем их микроботами. Они формируют коалиции, соревнуются и сотрудничают друг с другом в рамках более крупных структур, коммуницируют, подавляют друг друга, анализируют поток информации от органов чувств, пробуждают дремлющие информационные структуры “в памяти” (которая не имеет отдельного места в мозге) и руководят сложными каскадами сигналов, приводящих в движение мускулы.
Все уровни выше простейших атомных кирпичиков в некоторой степени характеризуются субъектностью. Иными словами, они поддаются интерпретации в качестве интенциональных систем. На молекулярном уровне (двигательные белки, ферменты, осуществляющие коррекцию ДНК, контроллеры триллионов шлюзов в клеточных мембранах и т. п.) их компетенции сильно “роботизированы”, но все равно поразительны, будто армии марширующих метел в “Ученике чародея” или демон Максвелла, если взять два вымышленных примера. На клеточном уровне отдельные нейроны демонстрируют большую склонность к экспериментам: они ищут более надежные связи и меняют принципы своей активации на основании недавнего опыта. Они напоминают скорее узников или рабов, чем обычные машины (вроде белковых наноботов); их можно представить в качестве запертых в камерах близоруких нервных клеток, вовлеченных в массовые проекты, которых им не понять, но готовых совершенствоваться, меняя принципы своего функционирования. На высших уровнях близорукость отступает, а группы клеток – пучки, колонки, ганглии, “ядра” – получают специализированные роли, зависимые от все большего количества условий, включая условия внешнего мира. Здесь степень субъектности становится выше, поскольку “выполнение работы” требует немалой рассудительности и даже умения принимать решения.
