— Просто безупречно. Я могу брать выходной в любое время, и, как видишь, для меня подобрали лошадь — великолепную кобылу по кличке Голди. — Я улыбнулась, я была так счастлива, что встретилась с Лукасом.
— Звучит очень мило, — сказал он.
— Знаешь, леди Пэрриваль хочет, чтобы я поняла, что они относятся ко мне не как к обычной гувернантке. Я ведь дочь профессора и всё такое. Мне это напоминает то время, когда к нам пришла Фелисити. Очень похоже.
— Только ей больше повезло с ученицей.
— Милая Фелисити. Мы подружились с самого начала.
— Ты рассказала ей о своих успехах?
— Ещё нет. На самом деле прошло ещё так мало времени. Я ей напишу. Сначала мне хотелось привыкнуть. Я рассказала тебе о молодой леди Пэрриваль, а там есть ещё и пожилая. Мне всегда казалось, что там живёт только одна леди Пэрриваль, я так поняла из газет. Мирабель просто великолепна, и Тристан тоже.
— Вы уже познакомились?
— Только очень поверхностно, но именно он предложил мне лошадь. А ещё мне дали понять, что пригласят меня на обед.
— Чаевые хорошей гувернантке… не очень важный обед, где нечётное количество гостей.
— Я думаю, что всё-таки будет обед по важному поводу. Они собираются пригласить вас с Карлтоном. Только отложили это на время из-за гибели Терезы.
Я увидела в его глазах интерес.
— Значит, нас пригласят друг для друга?
— Ведь ты примешь их приглашение, Лукас?
— Скорее всего, да.
— Карлтону стало хоть немного получше?
Он пожал плечами.
— Не думаю, что он вообще когда-нибудь смирится с этим. Мы, Лоримеры, очень преданные.
— Бедный Карлтон. Мне очень жаль его.
— Я чувствую себя виноватым. Я завидовал ему, даже говорил себе: «Почему только у него всё получается? Почему у меня всё не так? А теперь он в худшем положении, чем я. У меня всего лишь больна нога, а он потерял человека, который значил для него больше всего на свете. Мне хотелось бы что-нибудь для него сделать, но я не знаю, что.
— Возможно, он снова женится.
— Для него это было бы лучше. Ему нужна жена. Но если это случится, то только в далёком будущем. Тренкорн сейчас совсем не похож на счастливый дом. Если бы ты вернулась, то несколько скрасила бы атмосферу.
— А как дети?
— Они слишком малы, чтобы долго предаваться горю. Хотя они до сих пор иногда плачут и зовут свою маму… потом забывают. Нянюшка Крокет великолепно с ними управляется, но я никогда не прощу ей то, что она сосватала тебя на этом место. И что заставило её это сделать?
Я вспыхнула от его пристального взгляда.
— Должна же быть какая-то причина? — продолжал он.
Я твердила себе: объясни, он это заслуживает.
Но я не могла.
Потом он сказал:
— Думаю, что я понял. Мы никогда уже не будем прежними. Я вспоминаю нашу первую встречу. Мы были тогда совсем другими. Ты помнишь, какой я был в то время?
— Да, очень хорошо помню.
— И сильно я изменился?
— Да.
— Ты тоже изменилась. Тогда ты ходила в школу… была очень молода, непоседлива, наивна. А потом, на корабле… мы любили сидеть на палубе и разговаривать. Помнишь мадеру? Мы тогда ещё не знали, что с нами произойдёт такая чудовищная вещь. — Он говорил, а я заново переживала случившееся. — Извини, — сказал Лукас. — Мне не следовало напоминать тебе. Надо забыть об этом как можно скорее.
— Мы не забудем этого, Лукас. Никогда.
— Могли бы, если постараться. Мы вместе начали бы новую жизнь. Помнишь, как мы говорили о своих инициалах? Я говорил, что жизнь не случайно свела нас вместе, не зная, что нам предстоит пережить. Как мы сблизились с тех пор. Я сказал, что мои инициалы составляются в слово «ад», помнишь? И ты могла бы вывести меня на тропу добродетели.
— Я всё хорошо помню.
— Что ж, это правда. Ты могла меня спасти. Видишь, я говорил пророческие вещи. Ты и я. Вместе мы могли бы справиться с любыми трудностями, могли бы сделать жизнь лучше, чем раньше.
— О Лукас, мне бы хотелось.
— Мы можем уехать отсюда прямо сейчас. Куда пожелаем…
— Ты не можешь оставить Тренкорн. Карлтон нуждается в тебе.
— Какая разница, где мы будем? Можно вместе помогать ему.
— Лукас, мне так жаль. Я действительно очень хотела бы…
Он печально улыбнулся.
— Я понимаю. Что же, будем жить тем, что есть. Мы столько вместе повидали, что навсегда останемся добрыми друзьями. Я часто думаю об этом человеке, Плэйере. Хотелось бы узнать о его судьбе, а тебе? — Я кивнула, боясь заговорить. — Я понимаю, почему ты это сделала, Розетта. Ты хочешь жить не так, как раньше. По-своему ты права. Там все абсолютно новое для тебя — дом, окружение, работа — своего рода вызов. Особенно эта девочка. Ты изменилась, Розетта. И я думаю, она помогает тебе в этом.
— Да. Конечно.
— Ты смело поступила, что изменила свою жизнь. Боюсь, что сам я веду себя как трус.
— О нет. Ты страдал больше, чем я. И сам выкупил себе свободу.
— Только потому, что был беспомощной развалиной.
— Не говори так. Я тебя очень люблю. И восхищаюсь тобой. Мне очень приятно, что ты мой друг.
Он взял мою левую руку и крепко сжал её.
— Ты об этом не забудешь?
— Нет, очень рада тебя видеть. С тобой мне так спокойно…
— Я всегда буду рядом. Возможно, когда-нибудь ты позовёшь меня. А теперь… выбираемся отсюда. Покажи мне свою Голди. Давай отправимся к морю и пустимся галопом по берегу. Будем считать, что добрые ангелы улыбаются нам с небес, и все наши желания исполнятся. Очень сентиментальная речь для закоренелого циника, разве нет?
— Да, и мне нравится слушать такие речи.
— В конце концов, кто знает, что нас ждёт впереди.
— Никто не может этого сказать.
И мы отправились к лошадям.
* * *
Когда я шла на утренние уроки в комнату для занятий, меня остановила миссис Форд.
— Сегодня днём приедет няня Крокет, — сказала она. — Джек Возчик едет на ферму Тернера и забросит её по дороге. Так что она пробудет здесь пару часов. Ей захочется повидать вас, поэтому приходите ко мне на чашечку чая.
Я сказала, что буду в восторге.
Пока мы говорили, в холле слышался какой-то шум. Я различила голос садовника. Он говорил что-то о розах.
Миссис Форд вскинула брови.
— Этот человек, — вздохнула она. — Можно подумать, что весь мир зависит от его цветов. Он утром устроил такой шум. Пойду лучше посмотрю, в чём дело.
