Я с ней согласилась, что у нас в доме мы действительно жили весело.
Она взяла меня под руку и прижалась ко мне. Это было редким проявлением чувств с её стороны.
— Не важно, что ваших родителей интересовал только Британский музей, правда? Не важно… если у вас есть другие люди…
Я была тронута. Она давала мне понять, что моё присутствие восполняет для неё отсутствие внимания со стороны матери.
Когда я рассказала ей о том, как у нас появилась Фелисити, она завизжала от восторга. Я понимала, почему. Примерно также появилась в Пэрривале я.
— Вы подумали, что приедет какая-нибудь ужасная гувернантка, — сказала она.
— И, конечно, старая, — добавила я, и Кейт засмеялась.
— Да, они все старые. А вы не думали о том, как заставить её уйти?
— Нет, не думала. Я не была таким чудовищем, как вы.
Она с явным удовольствием раскачивалась взад-вперёд.
— Вы ведь не уйдёте от меня сейчас, Крэнни? — спросила она.
— Если почувствую, что вы хотите, чтобы я осталась…
— Хочу.
— Я думала, вы ненавидите всех гувернанток.
— Всех, кроме вас.
— Я польщена. Для меня это большая честь.
Она посмотрела на меня и застенчиво улыбнулась.
— Я больше не буду называть вас Крэнни. Вы будете Розеттой. Мне кажется, это очень забавно, получить имя в честь камня.
— Да, это был довольно необычный камень.
— Странный камень!
— На этот раз прилагательное применено абсолютно верно.
— Всякие там загогулины… как червяки.
— Иероглифы — это вовсе не червяки.
— Ну, ладно. Вы теперь Розетта.
Наверное оттого, что я рассказала о своём детстве, ей захотелось рассказать мне о своём. Именно это мне и было нужно.
— Мы живём очень далеко от Британского музея, — сказала она. — Я никогда о нём раньше не слышала. Мы всегда ждали, когда он вернется домой.
— Ваш… папа?
Она кивнула.
— Это было ужасно. Моя мама его боялась… не так сильно, как я в то время, когда мы жили там… одни. Было так темно.
— Это было ночью.
Она выглядела озадаченной.
— Не помню. Это была отвратительная комната. Моя кровать стояла в углу, а мамина была в другом углу. Я любила смотреть по утрам на её волосы. Они были похожи на красное золото, разложенное на подушке. Я обычно просыпалась рано. Я не знала, что делать. Мама была со мной, потом уходила. Помню какую-то женщину, которая жила внизу. Она обычно приходила проверить, всё ли у меня в порядке.
— И вы подолгу находились совсем одни?
— Наверное.
— А чем занималась ваша мама?
— Не знаю.
Я подумала: девушка из хора… Том Перри женился на девушке из хора.
— У вас были мистер Долланд и миссис Харлоу…
— Расскажите мне, Кейт… расскажите всё, что помните.
— Нет-нет! — закричала она. — Я не хочу. Не хочу вспоминать. Я не хочу помнить. — Она резко развернулась и прижалась ко мне.
Гладя её по волосам, я сказала:
— Хорошо. Давайте забудем. Теперь всё позади. Теперь у вас есть я. Вместе мы придумаем себе развлечения. Будем кататься верхом, читать, разговаривать.
Я так много узнала, но не о том, ради чего попала сюда, а о Кейт. Она была одиноким ребёнком, изголодавшимся по любви и вниманию. Именно этим объясняется её плохое поведение, поскольку для неё это был единственный способ привлечь внимание. Я разозлилась на Мирабель, которая не смогла дать своему ребёнку любви, в которой он нуждался. Возможно, тогда ей приходилось работать, но не сейчас.
Кейт неожиданно высвободилась из моих объятий, словно устыдившись своих эмоций.
— Когда приехал дедушка, всё стало хорошо.
— Да. Ваш дедушка. Он очень вас любит.
Улыбка озарила её лицо.
— Он забрал нас и привёз сюда. Он любит рассказывать мне замечательные истории — все про сражения.
— Хорошо, что он вас увёз.
Она кивнула.
— Помню… это было в комнате… Он говорил о какой-то связи.
— Связи?
— Связи в Корнуоле.
— Полагаю, что он имел в виду друга.
Она снова кивнула. Настроение её переменилось, она уже улыбалась.
— Мы ехали на поезде. Это было замечательно. Я сидела на коленях у дедушки. А потом мы приехали в коттедж «Раковина». Мне очень понравилось там, потому что это был дом дедушки. Он всегда был дома, даже когда становилось темно. А ещё мне понравилось море. Я любила слушать, как волны разбиваются о скалу. Моя спальня выходила на море, и мне было хорошо слышно.
— А потом вы познакомились с Пэрриваль Кортом и, конечно, быстро с ними сдружились, да?
— О да. Дедушка был с ними знаком, и они очень любили его. И мою маму любили, потому что она красивая. Потом она собиралась выйти замуж за Космо, и мы должны были уехать из коттеджа и жить в большом доме. Она была очень довольна. И дедушка… хотя он и оставался жить в коттедже. Мы с мамой ещё не успели оттуда уехать, когда Космо умер. Убийца бежал.
— А что случилось после?
Она нахмурилась.
— Мама уехала.
— Уехала? Я думала, она вышла замуж за Тристана.
— Да… но сначала она уезжала.
— А куда?
— Не знаю. Она была больна.
— Больна? Так зачем же она уехала?
— Мама была очень больна. Она была такой бледной. Однажды я увидела, как она смотрела на себя в зеркало и вздохнула: «О Боже. Что теперь?» Я была тогда маленькая. Я подумала, что Бог может ответить, и тогда я узнала бы, в чём дело. Это теперь я знаю, что люди говорят «О Боже», когда они сердятся или испуганы. Она была испугана, потому что болела. Потом дедушка сказал: «Твоя мама на какое-то время уедет». Я спросила: «Зачем?» А он сказал, что так ей будет лучше. И она уехала. Дедушка поехал с ней, и его не было два дня. Я жила у миссис Дрейк. Потом он приехал, и мы вернулись в коттедж. Я спросила, где мама, а он ответил, что навещает друзей. Тогда я сказала: «Я и не знала, что у нас есть друзья». Дедушка обнял меня и шепнул: «У вас есть я, моя милая. Я ваш друг». Мне сразу стало хорошо и спокойно. С дедушкой было очень весело. Когда он готовил, я помогала ему на кухне, и мы много смеялись.
— А что было потом?
— Приехала мама. Ей стало лучше. Друзья очень помогли ей. Потом она обручилась с Тристаном. Они поженились, и мы переехали в Пэрриваль. Мне очень хотелось, чтобы дедушка поехал с нами.
