Глава восьмая
В «ПИКТОНЕ» ЦАРИЛА АТМОСФЕРА радости по поводу грядущих весенних каникул, однако я не разделяла всеобщий энтузиазм по этому поводу. Завтра мне предстояло покинуть дом, который я так любила. Дом, в котором я прожила всю жизнь. И почему? Потому что мои родители, которые, я уверена, все еще любили друг друга, не смогли найти общий язык и забыть взаимные обиды. Дойдя до школы, я пулей помчалась в кабинет испанского, забежав туда вместе со звонком. Я была в напряженном предвкушении собственной презентации. Пока я рассказывала, миссис Эрнандес смотрела на меня с гордостью, даже слегка приподняв голову: она всегда смотрела на меня так, когда я говорила по‐испански. За все годы она хвалила меня больше, чем все учителя вместе взятые. Я была так погружена в свой рассказ, что три минуты пролетели как одно мгновение. Закончив презентацию под аплодисменты класса, я неловко улыбнулась. Миссис Эрнандес жестом подозвала меня к себе, как вдруг я заметила кого‐то около ее стола. Это был тот парень, Джоэл, который ходил со мной на английский и спал во время урока и которого считали наркоторговцем. Я вспомнила, что краем глаза видела, как он входил в класс во время моей презентации.
– Молодчина, Зэй! – воодушевленно сказала миссис Эрнандес. – А сейчас иди, куратор хочет поговорить с тобой. Джоэл тебя проводит.
Я взглянула на Джоэла. Ого, он и вправду не спит, и его капюшон откинут. У него были светло-русые волосы и маленькие ониксовые серьги в ушах. Он даже не взглянул на меня, просто молча вышел в коридор, и мне пришлось последовать за ним. Мы шли, не проронив ни слова. Обычно в подобной ситуации я завязываю разговор, но, когда мы вышли из класса, на меня вдруг снова накатило уныние. Доведя меня до кабинета куратора, миссис Кроули, Джоэл так же молча удалился. Пожилая женщина сняла очки и улыбнулась мне.
– Зэй Монро, заходи.
Она жестом указала мне на стул напротив ее стола, и я села. В комнате воцарилась тревожная тишина, длившаяся несколько секунд, пока она осматривала меня, а я – вдохновляющие плакаты на стенах ее кабинета, гласившие: «Говори по делу», «Мечтай и дерзай».
– Твоя мама позвонила мне и объяснила вашу ситуацию.
Прекрасно. Куратор говорила спокойно, но это меня отнюдь не успокаивало. Мне тотчас же стало не по себе. Она выдержала паузу, очевидно, ожидая моей реакции, так что я сдержанно кивнула.
– Не важно, что разводом в наши дни никого не удивишь, это всегда нелегко.
– Они не разведутся, – выпалила я. – Просто временно поживут раздельно.
Я знала, насколько наивно звучали мои слова. В глазах миссис Кроули читалась жалость, будто бы я была дурочкой. От осознания этого мне хотелось закричать и броситься прочь из кабинета.
– Что ж, никогда не знаешь наверняка, – продолжала она. – Я понимаю, что это очень личное, и знаю, как тебе тяжело. Если тебя что‐то тревожит, можешь рассказать мне об этом.
– Нет.
Пожалуй, стоило притвориться, что я задумалась, а не рубить сплеча, поскольку она вновь жалостливо взглянула на меня, чем сконфузила еще больше. Что еще хуже, я произнесла самую лживую фразу на свете: «Все в порядке».
Она лишь глубокомысленно хмыкнула. Хотела бы я посмотреть на нее, если бы я со всей силы ударила кулаками по ее столу.
– Мне кажется, во времена, когда нам особенно тяжело, лучший выход – просто смотреть вперед. Что ты собираешься делать после школы? Планируешь поступать в колледж этой осенью? Если да, то ты уже сейчас могла бы заняться поиском вариантов. Прозондировать обстановку, заполнить заявления. Это могло бы тебя отвлечь.
Бр-р. Понятия не имею, что я буду делать после школы. Знаю, звучит дико, учитывая, что заканчиваю выпускной класс в средней школе, но это один из немногих вопросов, способных вывести меня из себя. Кензи хочет пойти в колледж имени Джеймса Мэдисона, как и ее мама когда‐то, и стать учителем биологии. Лин уже составила список мест, где она могла бы изучать экономику и предпринимательство. Монике нравятся маркетинг и связи с общественностью. Они все твердо знали, кем хотели бы стать в будущем. Мне же были интересны языки, так что, когда меня спрашивали, кем бы я хотела стать, я бодро говорила, что учителем испанского, просто чтобы отстали с расспросами. На самом же деле меня совсем не прельщала перспектива каждый день вещать, стоя у доски. Честно говоря, я хотела, чтобы после этого года мне никогда бы не пришлось вновь вернуться за парту. Этого я не говорила никому и никогда. Разве я лузер, если не хочу идти в колледж?
Я хотела путешествовать и изучать другие языки. Я было подумала пойти учиться на переводчика, но оказалось, что везде для поступления требуются оценки выше, чем были у меня. Другим вариантом было стать трэвэл-блогером, показывать людям мир и другие культуры на ютьюб-канале, но для этого требовался стартовый капитал. Я продолжала тешить себя мыслью, что времени, чтобы определиться, у меня предостаточно, но в такие моменты, как разговор с миссис Кроули, понимала, что времени оставалось все меньше и меньше.
– Хорошо. Спасибо. Я попробую.
Я выдавила из себя фальшивую улыбку, и она прищурила глаза, словно включился ее внутренний детектор лжи.
– Если тебе вдруг понадобится поговорить с кем‐нибудь, не стесняйся, приходи ко мне в любое время.
– Конечно, мэм.
Я встала и направилась к двери, прежде чем она успела еще что‐нибудь сказать. Когда я вышла, Джоэл сидел на стуле в коридоре, головой прислонившись к стене. Капюшон был поднят, а глаза закрыты. Я уже практически прошла мимо, как вдруг услышала его голос:
– Хорошая презентация.
От удивления я обернулась. Он даже не смотрел на меня, его глаза были по‐прежнему закрыты.
– Моя? – все, что я смогла произнести, оторопев.
Он улыбнулся, приоткрыл один глаз и ответил:
– Si.
Так вот оно что, он говорил об уроке испанского.
– Спасибо, – сказала я, шмыгнув носом. Так неожиданно.
Он снова закрыл глаза, и мне осталось только удалиться. Стоило спросить его, был ли сегодня очередной стих про мой любимый сок. Хотя, наверное, он, как всегда, спал.
Вернувшись домой, я нашла Зебби там же, где он был, когда я уходила, – на диване. Я уселась рядом, и мы бесцельно сидели перед телевизором, пока мама не вернулась с работы. Она устало опустила тяжелую сумку на пол.
– Зеб, почему ты сегодня не отвечал на звонки? Я целый день на нервах!
Она подошла, скрестив руки на груди, и, грозно нахмурив брови, посмотрела на брата. Он же повернулся ко мне. Ах да, черт возьми.
– Я забыла оставить ему телефон, – призналась я.
Стационарного телефона у нас не было. На мгновение я почувствовала себя виноватой, ведь мама волновалась, а брат не мог никому позвонить в случае чего, но это чувство быстро ушло, ведь все было в порядке, поэтому я просто пожала плечами. Мама сверлила меня взглядом, сжав губы.
