Кензи: Прекрати! Пока я не расплакалась.
Лин: Вы с ним уже говорили об этом?
Я: Погодите, разве Вин не немой?
Кензи: В основном говорю я, а он смотрит и улыбается.
Моника: *катающийся от смеха смайлик*!
Этот разговор от души развеселил меня, но почему‐то мне немного взгрустнулось. Все меняется. Мы становимся взрослыми, и пути назад нет. Странно, но я постоянно чувствовала, будто отстаю от своих подруг. Может быть, потому, что у всех у них были парни. И будущее. Не знаю. Я была благодарна за то, что у меня есть работа, которая позволяла мне чувствовать себя хоть немного взрослой. Миссис Маколли теперь уже доверяла мне закрывать магазин по средам, а это означало, что я сама осматривала все витрины, снимала кассу и включала сигнализацию. На выходе меня встречал охранник и провожал до машины, поскольку я была несовершеннолетней. Я чувствовала себя очень деловой.
Спустя неделю непрекращающихся дождей и невозможности заниматься акробатикой я была рада погожему дню. К тому же новости Кензи по поводу выпускного взбудоражили меня так, что хотелось бегать и прыгать, забыв о возможности приземлиться прямо на голову. Я была полна решимости выполнить наконец свой трюк как надо и надеялась, что это произойдет вот-вот, поскольку уже порядком устала каждый раз покупать Зебу угощение. Парень в магазине наверняка думал, что я помешалась на этом дурацком смузи.
И тем не менее, как бы ни была благосклонна ко мне удача, как следует приземлиться я не могла. Попросту не могла перешагнуть через боязнь падения. Всякий раз, выходя во двор, я надеялась, что наконец смогу это сделать, и всякий раз понимала, что все надежды напрасны. Все было без толку.
– Ты даже не пытаешься, – взвыл Зеб.
– Заткнись.
– Я не буду помогать тебе, если ты и дальше будешь на меня кричать!
Сложно было воспринимать брата всерьез, когда его губы были синими от смузи. Равно как и злиться на него.
– Прости, – сказала я, тяжело и огорченно вздохнув.
У меня никогда не получится. Что же мне делать в следующем году, если я не попаду в чирлидерскую команду? От одной мысли об этом я запаниковала, и страх оказаться позади всех стал сильнее, чем когда‐либо прежде.
– Дети, пора домой, – позвала нас мама.
Я устало плелась за бегущим вприпрыжку Зебом, еле‐еле передвигая отяжелевшие ноги. В гостиной мы застали нервничавшую маму.
– Только что я разговаривала с папой, и он хочет, чтобы вы оба сегодня пришли к нему в гости в его новую квартиру.
– Ура! – подпрыгнул Зеб, победно вскинув кулак. – Наконец‐то!
В животе все скрутило и забродило, как от прокисшего компота.
– Мне нездоровится.
Зеб недоумевающее взглянул на меня.
– Серьезно, Зэй? Я очень хочу пойти!
– Ну так иди. Я же тебя не останавливаю.
Мама крепко сжала губы и молча кивнула в сторону моей комнаты. Прекрасно. Я пошла, а она следом, закрыв за собой дверь. Я с трудом села на кровать, скрестив руки.
– Ты слишком долго избегала его. Сейчас же иди в душ и оденься. Папа подъедет примерно через час и…
– Ни за что! – вскочила я с кровати. – Не хочу их видеть!
Мама закрыла глаза, набираясь терпения.
– Ее там не будет. Не повышай на меня голос.
– Его я тоже видеть не хочу! Ненавижу его!
Я впервые произнесла эти слова вслух, и от их мерзости едва не подавилась. Пришлось даже прикрыть рот руками.
– Прошу тебя, Зэй, не нужно его ненавидеть.
Мама произнесла это шепотом. Ее лицо… Почему ей было так горько за того, кто ее бросил?
– Пожалуйста, – взмолилась я. – Отправь Зеба, но не заставляй меня. И хватит уже за него заступаться!
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Он неплохой человек. И он тебя любит.
– Он бросил нас ради официантки! – напомнила я ей.
Мама присела на край кровати и закрыла лицо руками. Так она просидела достаточно долго. Я перевела дыхание и немного поостыла. Когда она вновь заговорила, я едва слышала ее.
– Присядь.
– Мам…
– Сядь.
Скрипнув зубами, я села, сложив руки и нервно подергивая ногой.
– Мне нужно кое‐что тебе рассказать. То, что я предпочла бы пока не рассказывать Зебу.
– Что же? – спросила я, хотя, по правде, услышав перемену в ее тоне, не хотела, чтобы она продолжала.
– Как ты знаешь, твой отец был довольно молод, когда мы с ним познакомились. Я была двадцатишестилетней барменшей, а он юным двадцатилетним поваренком.
Я знала историю их знакомства и любила ее.
– Да-да. Он был настойчив и через год все же добился тебя.
Она кивнула, увлеченная воспоминаниями.
– Когда мы поженились, мне было двадцать семь. К тому моменту я жила самостоятельно уже восемь лет. Я была независима и привыкла сама за себя отвечать. Первый год нашего брака был… сложным. – Ее взгляд отчетливо передавал ту боль, которую она испытывала в тот момент. – Я не привыкла отчитываться перед кем‐либо по поводу того, на что трачу деньги и с кем хожу гулять. Твой отец всегда был гораздо более рассудителен в семейных финансах, но тогда мне казалось, что он пытался меня контролировать. Сейчас я понимаю, что это было вовсе не так, но в то время…
У меня появилось нехорошее предчувствие. Я нервно почесывала руку, слушая маму.
– У меня… – Она стиснула зубы, собираясь с силами, чтобы продолжить. – В том году у меня был роман на стороне. Я едва не бросила папу.
У нее перехватило дыхание, а у меня внутри все клокотало. Я смотрела на маму, и на моих глазах она вдруг будто превратилась в незнакомого мне человека. Я думала, что знаю ее, но это оказалось совершенно не так.
– Я ему не рассказывала. Не знаю, почему мы все же остались вместе, иначе как чудом это не назовешь. Однако тогда я порвала с тем другим парнем, морским пехотинцем, и он вернулся на службу. После этого для меня все прояснилось. Я поняла, что не хочу потерять вашего отца. Я знала, что совершила чудовищную ошибку, и мне невероятно повезло получить второй шанс. Я старалась быть хорошей женой после того случая, стать достойной его любви. Вот так… – Она вытерла глаза. – Так было до этого года. Восемнадцать лет спустя тот мужчина снова меня нашел. Он связался со мной. Я сказала ему, что счастлива в браке и не желаю иметь с ним ничего общего. Однако он начал меня преследовать. Я испугалась.
Она снова вытерла глаза.
– Дело приняло скверный оборот, так что мне пришлось рассказать обо всем папе.
Боже мой! Меня будто молнией поразило. Неужели все это говорила моя мама? Я смотрела на нее, не в силах вымолвить ни слова, во мне кипела буря эмоций. В прошлом году я чувствовала – что‐то было не так, но понятия не имела, насколько все оказалось серьезно… Я была слишком занята гулянками с друзьями, чирлидерством и Уайли.
