– Прости меня, – говорит он. – Веришь или нет, мне жаль.
Почесав затылок, Уайли больше не говорит ни слова.
– Мне тоже, – шепотом признаюсь я.
Шагнув ко мне, он хочет обнять меня. Я не противлюсь. Снова это знакомый запах. Минуту или две мы не размыкаем объятий, потом я улыбаюсь ему на прощание.
– Всего тебе хорошего, Уай. Я не сомневаюсь – ты потянешь то, что задумал. Ты все‐таки сын своих родителей.
После этого поворачиваюсь, сжимая в руках сумочку, и чувствую себя на каблуках впервые за весь вечер куда увереннее. Не могу удержаться от улыбки, поднимаясь по лестнице и входя в квартиру. Зеб спит на тахте – уже за полночь – и даже не шевельнулся. Смотрю на его безмятежное лицо. Знаю, брат мой подрастет, пока меня не будет. Не будет той, кто его защищает и таскает за собой. Мысль эта – острый нож в сердце, но в то же время чувствую, что все с ним будет как надо. Мы не потеряем друг друга из виду. Я не забуду своего младшего братишку.
Скидываю туфли и тихо ступаю в комнату мамы. Дверь приоткрыта, и сквозь щель вижу, как светится экран ее телефона – явно во что‐то играет. Когда я открываю дверь, она включает настольную лампу.
– Ну и как?
Мама усаживается в постели, а я рядом с ней.
– Хорошо все было. Знаешь, а твоя дочь теперь – принцесса. Официально.
Сжав меня в объятиях, мама смеется.
– Я уже об этом узнала. Поздравляю, раз ты официально принцесса.
– Мама, я…
– Что? – спрашивает она, смахивая непослушный локон у меня со лба.
– Я думаю поехать на эту международную программу.
Рука ее тяжело падает на колени, а взгляд устремляется в пустоту.
– Конечно, поезжай, – шепчет она, беря меня за руку. – И это только начало, доченька.
Глава тридцать первая
Я ЗДЕСЬ. ЭСЭМЭСКА ОТ КЕНЗИ приходит в половине девятого утра, и я направляюсь к дверям впустить ее.
Мама еще затемно поехала на работу, но Зеб по‐прежнему спит без задних ног, и мы на цыпочках проходим ко мне. Кензи в шортах и школьном свитере. Ее аккуратно зачесанные вчера вечером назад волосы теперь взлохмачены – последствия проведенной в отеле с Вином ночи. Швырнув сумку на пол, Кензи усаживается ко мне на кровать, а я – на краешек.
– Ну и? – допытываюсь я.
Она, явно стесняясь, теребит в руках одеяло.
– Так было или нет? – шепчу я.
Закусив губу, Кензи кивает, по‐прежнему уставившись в одеяло.
– Ты‐то сама как? – спрашиваю. – Предохранялись хоть? И… больно было?
– Нормально, да, не очень.
Я жутко изумлена и не могу оторвать взгляда от подружки, вообще‐то ожидая, что она, по идее, должна выглядеть как‐то по‐другому, но, видимо, ошибаюсь.
– Ну, хоть приятно было?
– Первый раз нет. Странно как‐то, непривычно. Потом, правда, лучше.
Я продолжаю поедать ее взглядом.
– И сколько раз это было?
– Три! – хихикает в ответ Кензи, а я невольно подношу ладонь ко рту от удивления, чтобы ненароком не ахнуть.
Вижу, что она не склонна вдаваться в детали, Кензи не из тех, кто откровенничает, я больше вопросов не задаю и чувствую, что она только рада этому.
Услышав, как Зеб начинает ворочаться в постели, я направляюсь в кухню приготовить нам по сэндвичу с яйцом. Время от времени бросаю мельком взгляд на Кензи. Пора уже отвезти ее домой.
– Чего ты так на меня смотришь? – не выдерживает она, когда мы останавливаемся у светофора.
Ни к чему сверлить ее взглядом, это я понимаю, но все равно уж очень все странно. Кензи приобрела опыт, о котором никто из нашей компании и понятия не имеет.
– Ты сейчас все по‐другому воспринимаешь? – спрашиваю.
– Думала, что буду, но нет. Я по‐прежнему люблю его.
– Знаю, – произношу в ответ. – Везет вам обоим.
Улыбнувшись, Кензи погружается в размышления.
– Знаешь, а он тоже собрался подать документы в «Джеймс Мэдисон». Наверное, подучится бейсболу, ну, чтобы стипендию получить, и мы будем вместе. Здорово, правда?
– Здорово.
Мне по душе, что у Кензи кто‐то будет, когда она поступит в колледж. Но все это произойдет только на следующий год. Надеюсь, они к тому времени не разбегутся. И еще надеюсь на то, что она будет счастлива.
Решаю пока что не говорить ей о своих планах на следующий год.
Первое, куда я направляюсь с утра в понедельник, – кабинет миссис Эрнандес. Она, положив сумочку, только что уселась пить кофе. Из своей кружки с надписью «Доброго тебе дня!» Стоит мне войти, как глаза ее загораются.
– Buenos días!
– Buenos días, señora! – отвечаю я. – Можно с вами переговорить?
– Конечно. Если только тебе не помешает, что я буду просматривать кое‐какие документы.
Я киваю, и она берет бумаги.
– Я решила продолжить обучение за границей. Миссис Эрнандес роняет несколько листков на стол.
– Ну и прекрасно! Все‐таки решила принять предложение?
Предложение? Стоп! Она что, знает о моем анонимном спонсоре?
И тут она бледнеет.
– Я говорила с миссис Кроули, – спешит пояснить миссис Эрнандес. – Ну, и она ввела меня в курс событий. Думаю, ты не в обиде.
Учительница явно избегает смотреть мне в глаза. Все это настолько странно, что у меня учащается сердцебиение.
Бог ты мой!
Неужели это миссис Эрнандес моя благодетельница? Прикидываю, что я вообще о ней знаю. Бездетная. Муж пару лет назад скончался от рака. Что же, вполне возможно. Но все равно, это было бы уж очень круто. Слишком круто. Стать моим тайным ангелом-хранителем? Она понятия не имеет, что это для меня значит.
– Нет, – отвечаю, пытаясь перебороть охватившие меня эмоции. – Когда я впервые услышала об этой программе, понимаете, она засела у меня в голове. Словно если я упущу этот шанс, то это будет… ну… нечестно, что ли. И тут выясняется, что кто‐то еще готов разделить мои несбыточные мечты и что‐то для меня сделать.
Ее глаза увлажняются.
– Я от души благодарна за это, – шепотом продолжаю я.
Сжимая одной рукой мою, другой она пытается смахнуть накатившиеся слезы.
– Я рада, что в программе будут участвовать по‐настоящему способные ученики с широкими взглядами. Такие как ты. Вы сделаете этот мир лучше.
Обняв ее, я остаюсь в кабинете до самого звонка – до начала уроков пять минут.
