Идиотка — сказала я себе. Ты ничуть не умнее Теодосии.
* * *
С одной стороны дворца терраса выходила на реку. Я любила сидеть там и наблюдать за жизнью реки. Найду место в тени (жара стоит невыносимая), сажусь и смотрю вниз. Кто-нибудь из слуг приносит мятный чай, иногда ко мне присоединяется кто-нибудь из наших. Я наблюдаю за женщинами в черных платьях, стирающими белье в реке и оживленно беседующими. Я понимаю, что река для них — центр общественной жизни. Я слышу их высокие голоса, смех. Интересно, о чем они говорят? Я взволнованно смотрю, когда мимо проплывают лодки под парусами, изогнутыми словно восточные сабли.
Луна на ущербе — наступило время Байрама. К весне в домах делают уборку, на плоских крышах сохнут выстиранные половики, там же, на крышах, режут домашних животных, это тоже часть ритуала, потом будут праздновать, а часть мяса засолят, чтобы его хватило на целый год.
Меня интересовали местные обычаи, я никак не могла привыкнуть к ним.
Однажды после полуденной сиесты ко мне подошел Хадриан.
— Давно мы с тобой не болтали, — сказал он.
— Где ты пропадаешь?
— Твой муж не дает нам отдыха.
— Так и надо поступать с ленивыми учениками.
— Кто это говорит, что я ленив?
— Иначе ты бы не жаловался, а находился в напряженном ожидании, как и Тибальт.
— Он руководитель, дорогая Джудит. Когда наступит великий день, ему достанется почет и слава.
— Глупости. Вы все прославитесь. А когда наступит великий день?
— Пока неизвестно, ведь на нашем пути встретились трудности. Эта новая траншея тоже может привести в тупик.
— Траншея?
— Тибальт сказал, ты знаешь про нее, иначе я бы не говорил об этом.
— Да, он водил меня туда.
— Мы надеемся. И если найдем что-то замечательное, это принесет славу археологическому миру, а нам никакого дохода.
— Ты опять беспокоишься о деньгах, Хадриан?
— Можешь быть уверена в этом.
— Значит, ты слишком экстравагантно их тратишь.
— У меня есть грешки.
— Неужели их нельзя уменьшить?
— Постараюсь, Джудит.
— Рада слышать. А почему ты стал археологом, Хадриан?
— Потому что этого хотел мой дядя, твой отец.
— Мне не верится, что тебе нравится эта профессия.
— Почему же, мне интересно, просто я не фанатик, как некоторые.
— Без фанатиков не было бы открытий.
— Между прочим, ты слышала, сюда прибудет паша?
— Нет.
— Он сообщил, что окажет нам честь своим посещением.
— Интересно, принимать его придется мне… или Табите?
— Ты льстишь себе. В этой стране женщинам отведена незначительная роль. Будешь сидеть, сложив руки и опустив глаза, а говорить, когда к тебе обратятся, — довольно трудное дело для нашей Джудит.
— Я не арабская женщина и не собираюсь вести себя, как они.
— Я и не надеялся. Но ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят… и, мне кажется, это относится не только к этой стране.
— Когда же прибывает великий человек?
— Скоро. Вам сообщат.
Мы вспомнили детство, в его голосе чувствовалась ностальгия.
— Тесное у нас общество: Сабина и священник, Теодосия и Эван, ты и Тибальт. Один я лишний, — вздохнул Хадриан.
— Ты один из нас и всегда таким будешь.
— Я один из невезучих.
— Удача! Она не в расположении звезд, а в нас самих. Так я слышала.
— Я тоже это слышал. И уверен, что вы с Шекспиром наверняка правы. Разве я тебе не говорил, я никогда не умел воспользоваться шансом.
— Начать никогда не поздно.
Он посмотрел на меня серьезными глазами.
— При определенных обстоятельствах я бы смог. — Неожиданно он похлопал меня по руке: — Старушка Джудит. Ты всегда была командиром. А Тибальтом ты командуешь? Уверен, что нет. Это я такой человек, которому нужен командир.
Я ощутила неловкость. Неужели он хотел сказать, что в прошлом надеялся — мы будем с ним вместе?
— Ты часто на меня жаловался.
— Это от радости. Обещай, Джудит, что не перестанешь командовать мной.
— Я буду с тобой откровенна… как и прежде.
— Этого я и хочу.
С минарета раздался голос муэдзина.
Женщины на берегу встали на колени и склонили головы, нищий остановился на дороге и застыл в молитве.
Мы молча наблюдали.
* * *
В связи с приездом паши во дворце происходили некоторые изменения. На кухне атмосфера становилась более напряженной, слышались возбужденные голоса, полы мылись с большей тщательностью, чем раньше, медь натирали так, что она блестела лучше золота. Слуги знали, что нетребовательное правление гостей подходит к концу.
Тибальт предупредил, чего нам следует ждать.
— Паша правит в этих местах. Почти вся земля в округе принадлежит ему. К нам хорошо относятся, потому что мы живем в этом дворце. С помощью паши мы легко наняли рабочих. И те знают, если они хорошо работают для нас, значит, они хорошо работают для своего повелителя. Они не осмеливаются идти против его воли. Паша много помогал и моему отцу. Ты увидишь, он прибудет как могущественный властелин.
— А мы сумеем развлечь этого властелина так, как он привык?
— Сумеем, ведь его слуги знают, чего он от нас ждет. Помню, прежний его визит прошел успешно, это было за три недели до смерти моего отца.
— Нам повезло, что он интересуется археологией.
— В этом нет ни малейшего сомнения. Помню, отец водил его на место раскопок. Увиденное поразило его. Я поступлю также.
— А я что должна делать?
— Веди себя естественно. Он много путешествовал по миру и знает, что в нашей стране другие обычаи. Я уверен, он тебе понравится. Табита расскажет тебе о своих впечатлениях о прежнем визите паши.
Табита повторила, что они очень волновались перед первым визитом паши, но он оказался сама любезность и старался угодить им не меньше, чем они ему.
Мы с Табитой пошли в лавку. Обратно возвращались мимо гостиницы и увидели Хадриана, Теренса Гелдинга и человека, которого мы с Теодосией встретили в храме. Хадриан подозвал нас.
— Познакомьтесь с мистером Леопольдом Хардингом, — представил его Хадриан.
— Мы уже встречались, — сказала я.
— Да, мы в храме осматривали достопримечательности, — подтвердил Хардинг.
