Те из читателей, кто, подобно мне, уже топчется на границе весьма зрелого возраста, возможно, помнят Джуди Гарланд в фильме «Волшебник страны Оз». В самом начале ее домик подхватывает ураган и переносит через радугу. До этого момента фильм черно-белый, но как только домик вновь оказывается на земле и Джуди Гарланд робко приоткрывает дверь, краски «Technicolor» предстают во всем своем великолепии. Приближение к Умфолози произвело на меня примерно такое же впечатление. Вы едете, наблюдая вокруг себя лишь созданный человеком и им же оскверненный ландшафт, но не сознаете полностью, что сделали с природой представители вашего вида, поскольку рядом нет цветных кадров для сравнения. Но стоит оказаться у ограды, за которой находится кусочек первозданной Африки, и даже такие люди, как я (хорошо знакомые с мировыми проблема ми охраны окружающей среды), испытывают настоящее потрясение. Вы внезапно понимаете, что всю дорогу ехали по некоему подобию искусственной пустыни и вот наконец прибыли в оазис — за стальными прутьями.
Попав на территорию резервата, вы замечаете не только разительный контраст в растительности, но также и то, что окружающий ландшафт ожил за счет многочисленных животных. Зебры, в полосатых костюмах викторианских денди, скакали легким галопом рядом с машиной, игриво перебирая копытами. Неподалеку от них выделывали курбеты голубые гну, чьи причудливо изогнутые рога заставляли вас подумать, что они смотрят на вас через очки. Для таких нескладных созданий они поразительно проворны. Стадо бегущих антилоп гну больше всего напоминает балет, поскольку они постоянно разворачиваются, прыгают и скачут, в одно мгновение почти встают на голову, а в следующее — взмывают в воздух и совершают сложный пируэт. Когда зебры и гну скакали среди кустарника, они спугивали стайки пурпурно-фиолетовых скворцов и небольшие группы птиц-носорогов с огромными крючковатыми клювами и алыми сережками. Они вышагивали торжественно, словно солдаты караульной службы, и взирали на нас огромными выразительными глазами, окаймленными густыми, необычайно сексуальными ресницами. Мы проехали по парку еще около мили, когда увидели его главного обитателя — белого, или широкомордого, носорога. Эти гигантские, величественные животные (самые крупные наземные млекопитающие после слона) одно время находились на грани полного исчезновения. К счастью, в последний момент были приняты меры по спасению этого древнего великана, и теперь в Умфолози, как и других частях Южной Африки, их численность постепенно увеличивается. Встреченный нами крупный самец величественно вышагивал между деревьями, и его огромную голову украшал четырехфутовый рог, изогнутый, как ятаган. Несколько птиц сидели на его спине, словно украшения на каминной полке. Время от времени, когда массивные ноги носорога прочесывали траву, беспокоя мелких животных или кузнечиков, птицы слетали со своего движущегося насеста, ловили насекомое и возвращались на спину носорога, чтобы съесть его там. Мы остановили машину в тридцати футах от него, носорог тоже встал и внимательно осмотрел нас безмятежным взглядом. Затем, глубоко вздохнув, он пересек дорогу перед нами и скрылся в зарослях акации.
Проехав еще не более полумили, мы наткнулись на группу животных, которых я считаю самыми красивыми среди всех млекопитающих, — жирафов. Их было пятеро: трое неторопливо объедали верхушки акаций, в то время как двое других, у которых, очевидно, был медовый месяц, вели себя с потешной безрассудностью. Повернувшись друг к другу, они так хитроумно переплетали шеи, словно были лебедями, а не жирафами. Они обменивались жаркими поцелуями, просовывая языки в рот партнеру с таким сладострастием, которое можно увидеть разве что во французском фильме и которое никак не ассоциируется с жирафами. Подобно всем влюбленным, им не было никакого дела до всего происходящего вокруг, и даже когда мы, выйдя из машины, подошли достаточно близко, они не обратили на нас ни малейшего внимания. Распрощавшись с жирафами, мы подъехали к на редкость непривлекательному комплексу блочных зданий, построенных южноафриканским правительством, чтобы продемонстрировать туристам свою любовь и заботу. Это было примерно то же самое, что жить в плохо спроектированном общественном туалете, но окружающая нас природа с лихвой компенсировала все бытовые неудобства.
Нашим оператором здесь был еще один Родни — Родни Борланд и его жена Мойра. Работая вместе, они сняли несколько превосходных фильмов о дикой природе и знали африканский буш далеко не понаслышке.
Именно в это время у Эластера начался бурный и продолжительный роман со златокротом. Вероятно, такое заявление требует некоторых пояснений. Я с самого начала торжественно заявил, что не собираюсь ехать в Южную Африку, если мне не устроят встречу с животным, которое давно интересовало меня, — златокротом. Существует несколько видов этого странного животного, и хотя у него есть достаточно сильное сходство с европейским кротом, он отличается от него главным образом необычайно шелковистым мехом, сверкающим, как золотая канитель. Держа в уме мое настойчивое желание, Эластер не остановился ни перед какими трудностями и, связавшись с кем-то в Дурбане, одолжил в зоопарке златокрота для наших съемок. Это было очаровательное создание с маленькими глазками, придававшими ему поразительное сходство с близоруким человеком, потерявшим свои очки. Около пяти дюймов в длину, он выглядел как мохнатый слиток золота, скребущийся в своем ящике с землей. Как большинство насекомоядных (в действительности златокроты питаются в основном почвенными беспозвоночными, а также безногими ящерицами, поэтому вряд ли его можно назвать насекомоядным), златокрот был необычайно прожорлив, и для поддержания хорошего настроения ему требовалось около трехсот ярдов червей ежедневно. По какой-то непонятной причине у Эластера зародилась сильная привязанность к этому маленькому любопытному существу. Он называл его Мактавиш, выкапывал огромное количество червей ему на завтрак, обед и ужин, а по ночам держал его в своей комете. Но он признавал, что Мактавиш на протяжении всей ночи пытается выбраться из своей коробки и ему доводилось знать менее беспокойных сожителей. Хотя златокрот имеет внешнее сходство с европейским кротом, они не являются родственниками, и их схожесть объясняется тем, что они одинаково приспособились к подземному образу жизни и у них обоих выработались такие характерные черты, как сильные передние лапы для рытья, слабо развитые глаза и крепкий, подвижный кончик носа. Как я уже говорил, при обычном освещении Мактавиш имел золотистый цвет, но если солнечные лучи падали на его блестящую шерстку под определенным углом, то он становился зеленым, лиловым и даже пурпурным — просто поразительное свойство для млекопитающего! Однажды ночная деятельность Мактавиша увенчалась успехом. Он обнаружил в своей коробке слабое место и с помощью мощных передних лап расширил его до отверстия нужного размера. За завтраком убитый горем Эластер поведал нам о том, как, поднявшись с постели, он обнаружил пропажу своего любимца. К счастью, мы успели снять все основные сцены с Мактавишем, прежде чем он осуществил свою давнюю мечту о свободе.
В этой серии мы, кроме всего прочего, хотели показать то, что различные травоядные обитатели саванны имеют свои определенные зоны кормления, и, например, жирафы объедают верхушки акаций, в то время как антилопы куду ощипывают листья на нижних ветвях деревьев. За счет такого деления на различные уровни кормления снижается конкуренция и запасы корма распределяются более равномерно. Мы решили, что для того, чтобы наилучшим образом продемонстрировать этот принцип, нам следует взять две крайности — животное, которое объедает самые верхушки деревьев, и того, кто кормится на уровне земли. Поэтому в качестве наших примеров мы выбрали жирафа и черепаху.
