Неделю спустя, убедившись, что Аркто, как мы назвали зверька, хорошо прижился в лагере, я повторил попытку познакомиться с Нда-Али. Снова мы с Даниелем двинулись в путь по пыльной ухабистой дороге, но на этот раз ничто нас не задержало, и к одиннадцати часам утра, уставшие, мокрые и взъерошенные, мы прибыли в Финешанг. Там нас уже ожидал охотник, необыкновенно мрачный. Без всяких задержек мы отправились в путь. Даниеля я оставил в деревне, решив, что слабому юноше трудно будет совершить подъем на крутую высокую гору. Не прошли мы, однако, и половины пути, как я понял, что и мои собственные силы также могут оказаться недостаточными.
Охотник поднимался по крутому склону горы с удивительной быстротой. Я карабкался за ним, стараясь сохранить престиж белого человека, пот градом катился по моему лицу. Лишь однажды охотник немного замедлил шаг: произошло это тогда, когда зеленая мамба, пожалуй, наиболее быстрая и ядовитая из встречающихся в западной Африке змей, зеленой стрелой пересекла тропинку перед нами. Она появилась на стволе одного из деревьев, скользнула по тропинке в трех футах от охотника и исчезла в кустах. Охотник застыл на месте, лицо его покрылось смертельной бледностью. Свирепо взглянув в ту сторону, где исчезла змея он повернулся ко мне.
– Уг! – произнес он выразительно и энергично. С момента нашего выхода из деревни это было первое обращенное ко мне слово, и я счел себя обязанным на него ответить.
– Уг! – согласился я.
Дальше пошли молча. Пройдя около половины пути, мы вышли к широкому, но мелкому озерцу, в которое впадал небольшой ручей. Мой спутник разделся и начал купаться в ручье. Я последовал его примеру. Искупавшись, охотник стал жадно пить воду из ручья. Я примостился на скале и решил открыть бутылку пива, но обнаружил, что не захватил с собой штопор. Помянув недобрым словом слугу, укладывавшего мою корзину, я отбил горлышко и стал пить прямо из бутылки, надеясь, что не проглочу вместе с пивом и осколки стекла. Охотник в это время с подобающей скромностью скрылся за одной из скал. Напившись, я принялся искать лягушек среди скал на берегу ручья.
Вскоре появился мой проводник, и мы пошли дальше. Я двигался почти машинально, пот непрерывно заливал мне глаза. Эта часть путешествия совершенно выпала из моей памяти. Я очнулся, когда мы вышли из леса на маленькую залитую солнцем поляну, густо заросшую высокой травой. Стадо мона-гвенонов, вспугнутое нами, убежало с поляны и, шурша листьями, забралось на деревья. Мы долго слышали шум от их движения и громкие крики "оинк... оинк...". На краю поляны находилась огромная скала, величиной с большой дом, венчавшая склон горы, по которому мы только что поднялись. С этой скалы передо мной раскрылась изумительная панорама.
На многие мили во всех направлениях раскинулась неровная поверхность тропического леса. Местами вырисовывались причудливые очертания холмов, покрытых деревьями, листва которых давала самые различные оттенки и сочетания зеленого цвета. Далеко внизу под нами, подобно нарисованной мелом на зеленом фоне тонкой белой полоске, виднелась дорога. Быстро охватив ее взглядом, я нашел Бакебе, холмик рядом с ним и наш крохотный домик на холме. Прямо перед нами лес уходил за французскую границу, справа, тускло мерцая в дымке полуденного зноя, похожая на неясный туманный отпечаток на голубом небосводе, примерно в восьмидесяти милях от нас вырисовывалась гора Камерун. Это было захватывающее, изумительное по красоте зрелище; впервые я по-настоящему охватил величие и беспредельность лесных массивов Африки. Сплошной пояс тропических лесов пересекал всю Африку и лишь далеко на востоке – в Кении, Танганьике, Родезии – переходил в полосу саванн. Эта мысль поразила меня; закурив, я принялся считать, сколько зверей приходится на одну квадратную милю лесов, но после нескольких минут, заполненных сложными арифметическими выкладками, мне пришлось отказаться от подобных расчетов.
Охотник лежал на скале и дремал. Я сидел рядом с ним, с помощью бинокля рассматривал различные участки леса и не мог оторваться от этого занятия. Я следил за полетом птиц-носорогов над вершинами деревьев, казавшимися на таком расстоянии головками цветной капусты. Я следил и за движением стада обезьян по лесу; самих обезьян я не видел, но колыхание листьев указывало направление их пути.
На дороге показалось красное пятнышко, походившее на экзотического красного жука. Это был двигавшийся из Мамфе в Кумбу грузовик, поднявший за собой тучи пыли. Некоторое время я следил за машиной, а затем заинтересовался чем-то другим. Позднее, когда я вернулся домой, выяснилось, что замеченный мной грузовик провалился вскоре на одном из мостов и упал в ручей с двадцатифутовой высоты. Джону пришлось уделить полдня оказанию первой помощи пострадавшим пассажирам.
Пока охотник мирно спал, я спустился со скалы и начал осматривать поляну. На противоположной стороне в лесу, футах в двадцати от опушки, я наткнулся на прогалину между стволами крупных деревьев; маленький ручеек журчал здесь между покрытыми мохом камнями. Я решил, что это наиболее подходящее место для разбивки лагеря. Пока я исследовал местность, рассматривая камни и деревья, я неожиданно вышел на другую поляну, значительно больше первой. Таким образом, облюбованное мною место для лагеря находилось между двумя полянами. Я счел такое местоположение особенно удобным, надеясь встретить на полянах интересных животных.
Когда я вернулся, охотник уже не спал. Я предложил возвращаться домой, так как основное мне уже было ясно, а времени до вечера оставалось совсем немного. В течение всего пути мой спутник не проронил ни слова. Он оказался самым молчаливым из всех встреченных мной жителей Камеруна.
Спуск был значительно легче подъема, и мы затратили на него меньше времени. Когда мы достигли последнего склона горы, поднялся ветер и полил сильнейший дождь. Листья и сухие ветки отлетали от деревьев и падали на землю, время от времени раздавался громкий треск падения больших деревьев, не выдержавших порывов сильного ветра.
В Финешанг мы пришли совершенно мокрые. Я укрылся от дождя в неуютной, с отвратительным запахом хижине охотника. Вскоре к ним присоединился и Даниель. Мы закурили, и, так как охотник не затрагивал эту тему, я прямо спросил его, когда он поведет моих людей в горы, поможет нам разбить там лагерь и сколько он за это хочет получить денег.
– Маса даст мне двадцать фунтов за эту работу, – совершенно спокойно произнес он в ответ.
От неожиданности я расхохотался, что очень обидело моего собеседника. Он произнес длинную тираду о кознях злых духов, обитающих в горах, о том, что он единственный человек, имеющий на них некоторое влияние, об опасностях, которые грозят людям, не проявляющим должного уважения к воле злых духов, и т. д. Он уверенно заявил, что без его помощи я не сумею подняться в горы и потому вынужден буду согласиться с назначенной им ценой. К тому времени дождь прекратился, я встал и посмотрел ему в лицо.
– Слушай, мой друг, если ты поведешь меня в горы, я буду платить тебе по два шиллинга в день. Если мы поймаем в горах нужных мне животных, ты получишь от меня хороший подарок. Если ты не согласен, я пойду в горы без тебя. Я найду других охотников. Если ты согласен, скажи мне об этом.
