Часто встречались (всегда парами) орлы; их черно-белое оперение резко выделялось на зеленом фоне леса, канареечно-желтые клювы и ноги ярко сверкали в солнечных лучах. Они подпускали к себе очень близко, а затем несколькими ленивыми взмахами крыльев перелетали на соседнее дерево.
Больше всего поражало и восхищало меня невероятное количество зимородков различных видов, размеров и цветов. Они смело подпускали нашу лодку на расстояние до шести футов. Здесь были пестрые зимородки с ярко-черным и белым оперением, озиравшиеся так надменно и горделиво, словно надев черные и белые драгоценности, они пришли на светский бал. Длинные угольно-черные клювики их переливались и мерцали на солнце. Здесь были и гигантские зимородки, обычно парами, с темными заостренными хохолками, с серыми и белыми крапинками на спине и рыжевато-красными грудками. Они были величиной с лесного голубя и имели большие, похожие на лезвие ножа клювы. Были здесь и мои любимые карликовые зимородки, предпочитавшие сидеть на самых тоненьких сучках, обхватывая их кораллово-красными лапками. Были здесь и ярко-голубые зимородки, наиболее живописные из всех. Они немного крупнее карликовых зимородков, но в полете их невозможно с кем-либо спутать: когда они со звонким пронзительным щебетом низко скользят над поверхностью воды, спинки их сверкают светлой, изумительной по красоте голубизной, передать которую словами невозможно. Создается впечатление, что над озером, тихо мерцая, проплывает благородный драгоценный опал. Наблюдая за ними, я решил обязательно захватить для коллекции Джона нескольких представителей этих редких по красоте видов. У Джона уже были карликовые зимородки и значительно менее приятные синегальские зимородки, поэтому я поставил себе целью достать пестрых, гигантских, и в особенности ярко-голубых, зимородков.
Увлеченный разнообразием и численностью зимородков, я рассеянно смотрел на других птиц. Часто встречались нам толстые пестрые бородатые ржанки, желтоватые бородки которых забавно торчали по обе стороны клюва и развевались на ветру; маленькие лощеные черные коростели на хрупких зеленых ножках, заметно выделявшихся, когда птицы поспешно вылетали из зарослей тростника; изящные белые цапли, торжественно вышагивавшие по грязи; глянцевые ибисы, словно одетые в переливающийся шелк, смотрели с деревьев холодными рыбьими глазами. В одном месте мы наткнулись на недавно упавшее дерево, которое потащило за собой в воду множество лиан и растений-паразитов. Неподвижные воды были покрыты зелеными листьями, сорванными лепестками цветов; среди оставшихся на дереве поблекших и почти засохших цветов и сохранившихся еще зеленых листьев играла и резвилась стайка нектарниц. Иногда птички садились на цветы всего в нескольких дюймах от воды, и зеркальная поверхность озера четко отражала изображение цветка и птицы.
Вернувшись в деревню и наведя необходимые справки, я нашел трех мальчиков, умевших пользоваться для ловли птиц клеем, как это успешно делали ребята в Эшоби. Я объяснил им, какие зимородки мне нужны, и назначил цену за пойманных птиц. На следующее утро еще до восхода солнца, я проснулся от всплеска весел; выглянув из хижины, я увидел, как мои юные птицеловы в трех маленьких каноэ отправились на охоту. Первый из них вернулся к полудню и принес в корзинке двух пестрых и одного сенегальского зимородка. Последнего я отпустил, так как Джон уже имел представителей этого вида в своей коллекции. Пестрых зимородков я поместил в лучшую свою клетку. Птицы не столько испугались, сколько разозлились, попав в незнакомую обстановку: когда я близко подносил руку к проволочной решетке, они дружно клевали ее острыми клювиками.
Скоро я убедился, что чистить клетку с зимородками далеко не самое приятное занятие. Проблема питания решалась очень легко – отмели вокруг острова кишели мелкой рыбешкой, и, забросив несколько раз невод, мы могли обеспечить пищей дюжину зимородков. Оба мои пленника охотно пообедали и тут же задремали.
В полдень показался второй птицелов. Он привез карликового зимородка, но несчастная птица настолько увязла в клее, что мне пришлось затратить не меньше получаса на то, чтобы как следует ее отчистить. Когда я раскрыл ладонь, зимородок на мгновение сел на мой палец, с трудом держась за него крошечными лапками. Он привел в порядок несколько перьев, распушившихся после устроенного ему купания, вспорхнул и по прямой полетел к дальнему берегу. Третий птицелов вернулся вечером, в его маленькой корзинке сидел ярко-голубой зимородок. Я устроил птичку с. тем же комфортом, с каким разместил и ранее пойманных птиц, но новый гость оказался гораздо более беспокойным и оживленным. Я был удовлетворен результатами дня и просил птицеловов поймать мне еще гигантского зимородка. Я уже представлял себе выражение лица Джона при моем появлении в лагере с тремя различными видами зимородков. Но моя мечта не осуществилась: на следующий день юные птицеловы объяснили мне, что гигантский зимородок легко высвобождается из непрочного клея. Под жаркими солнечными лучами клейкая масса застывала очень медленно: маленькие слабые птички увязали в ней, но крупный и сильный гигантский зимородок легко вырвался на свободу. В этот день птицеловы принесли еще по одному пестрому и ярко-голубому зимородку, что несколько меня утешило.
После обеда я нежился в теплой воде неподалеку от моего жилища и с интересом рассматривал стайку маленьких рыбок, упорно пытавшихся обследовать мои ноги. В это время из деревни прибежал человек с запиской от Шиблера, из которой я узнал, что меня ожидает охотник с пойманной добычей. В деревне я увидел толпу, окружившую предмет, показавшийся мне с первого взгляда большим плоским камнем. Присмотревшись внимательно, я понял, что передо мной крупнейшая из всех когда-либо встречавшихся мне пресноводных черепах. Относилась она к виду, известному под названием мягкопанцирной черепахи: гладкий куполообразный панцирь с выступающим по краям большим мягким ободом как будто был сделан из отсыревшего картона. Молодые черепахи этого вида сверху немного похожи на толстые и рыхлые блины. Морда этих примечательных пресмыкающихся оканчивается двумя миниатюрными хоботками; высовывая их наружу, черепаха дышит, не всплывая на поверхность воды. У принесенной мне черепахи оказалась глубокая рана на шее, и она издохла в тот момент, когда я подошел к толпе. Но даже после того, как голова черепахи была отделена от туловища, крепкие, острые, как бритва, зубы черепахи схватили крупную щепку и стали ее перемалывать. Я и не представлял себе, что черепахи могут достигать таких огромных размеров: описываемый экземпляр имел в длину около четырех футов, и одному человеку не под силу было его поднять. После того как я исследовал черепаху и попросил охотника доставить мне следующий экземпляр живьем, черепаха была разрезана на куски, сварена и съедена. Мясо ее оказалось довольно вкусным и несколько напоминало мягкую, немного жирную телятину. Но, к большому моему сожалению, я так и не получил живого представителя этих громадных пресмыкающихся.
Настал день нашего отъезда, мы распрощались с жителями деревни, вновь переплыли на каноэ спокойное красивое озеро и пристали к берегу около места, где начиналась тропа. В последний раз я окинул взглядом затерянный на фоне освещенной солнцем водной поверхности маленький островок и окружающий озеро густой тропический лес. Затем мы тронулись в путь, я все время должен был следить, чтобы носильщики не задевали клетками низко нависшие ветви деревьев и во время привалов не оставляли клетки под палящими солнечными лучами. По пути я дважды кормил зимородков, вытаскивая из специально захваченного бидона с водой крошечных рыбок. Один из пестрых зимородков взбунтовался и отказался есть, остальные легко перенесли утомительное путешествие.
