- У тебя усталый вид, Гидеон, - сказал я. - Выпей еще вина, потом пообедай со мной и ложись спать. Отложим все разговоры на завтра.
- Старина Питер, - ответил он, и губы его скривились в жалком подобии обычной искрометной улыбки, - только не изображай английскую нянюшку и не смотри на меня с такой тревогой. Не подумай, что меня одолевает хворь. Просто мне достались довольно тяжело последние две недели, и я еще не пришел в себя. Слава Богу, теперь уже все позади. За обедом все расскажу тебе, но прежде, дружище, если позволишь, я принял бы ванну.
- Конечно, - поспешил я ответить, после чего отыскал миссис Мэннинг и попросил ее приготовить для Гидеона ванну и отнести его вещи в гостевую комнату.
Гидеон поднялся наверх, и вскоре я последовал его примеру. У гостевой комнаты и у моей спальни были раздельные ванные, площадь второго этажа была достаточно большой, чтобы я мог позволить себе эту маленькую роскошь. Только я начал раздеваться, чтобы самому совершить омовение, как меня испугал громкий протяжный вопль, сопровождаемый звоном разбитого стекла. Эти звуки явно исходили из ванной Гидеона. Я бегом пересек узкую лестничную площадку и постучался в дверь моего друга.
- Гидеон? - крикнул я. - Гидеон, что с тобой… могу я войти?
Ответа не было, я ворвался в гостевую, вне себя от тревоги. Гидеон стоял в ванной, наклонясь над раковиной и вцепившись в нее обеими руками; по белому, как простыня, лицу катились струйки пота. Большое зеркало над раковиной было разбито, всюду рассыпаны осколки вместе с остатками бутылочки из-под шампуня.
- Это он… это он… он… - бормотал Гидеон.
Его качало, и он явно не заметил моего появления. Взяв Гидеона за руку, я вывел его в спальню и уложил на кровать, после чего вышел на лестницу и крикнул вниз миссис Мэннинг, чтобы принесла бренди, да поживее.
Вернувшись в комнату, я увидел, что Гидеон уже выглядит несколько лучше, однако он лежал с закрытыми глазами, прерывисто дыша словно человек, участвовавший в изнурительных гонках. Услышав мои шаги, он открыл глаза и страдальчески улыбнулся.
- Дорогой Питер, - произнес он. - Ради Бога, извини… надо же было мне… у меня вдруг закружилась голова… должно быть, после длинной дороги, когда я почти ничего не ел… а тут еще твое чудесное вино… я упал вперед с шампунем в руке и разбил твое прекрасное зеркало… Виноват… я, конечно, заплачу.
Я велел ему, довольно грубо, не говорить глупостей, и когда миссис Мэннинг, запыхавшись, поднялась по лестнице, заставил его выпить глоток-другой. Тем временем миссис Мэннинг навела порядок в ванной.
- Уф, полегчало, - выдохнул Гидеон. - Совсем другое дело. Осталось только понежиться в ванне, и я буду свеж, как огурчик.
Мне казалось, что ему лучше не вставать, и я сказал, что еду принесут наверх, но он не хотел и слышать об этом. И когда через полчаса Гидеон спустился в столовую, он выглядел уже гораздо лучше, улыбался и шутил, всячески расхваливал кулинарное искусство миссис Мэннинг заверяя, что уволит собственного повара, умыкнет ее и увезет в свой замок во Франции, чтобы она заведовала его кухней. Миссис Мэннинг была - как всегда - очарована им, однако я видел, что роль веселого, обаятельного человека дается ему с великим трудом. Наконец мы управились с пудингом и сыром, миссис Мэннинг принесла графин портвейна и попрощалась до завтра. Я предложил Гидеону сигару, он закурил, откинулся на спинку стула и улыбнулся мне сквозь дым.
- Теперь, Питер, - начал он, - я могу поведать тебе кое-что о случившемся.
- Мне не терпится услышать, дружище, что тебя довело до такого состояния, - серьезно молвил я.
Гидеон порылся в кармане и вытащил большой железный ключ с широкой бородкой и фигурной головкой. Бросил его на стол, и ключ упал на столешницу с тяжелым стуком.
- Перед тобой одна из причин случившейся беды, - продолжал он, угрюмо глядя на ключ. - Так сказать, ключ от жизни и смерти.
- Не понял, - озадаченно произнес я.
- Из-за этого ключа меня чуть не арестовали по обвинению в убийстве. - Он улыбнулся.
- В убийстве? Тебя? - поразился я. - Непостижимо!
Гидеон глотнул вина и сел поудобнее.
- Месяца два назад я получил от дядюшки письмо с просьбой приехать к нему. Зная, как я к нему относился, ты поймешь, что я выполнил его просьбу с великой неохотой. Короче, он пожелал, чтобы я выполнил кое-какие поручения… гм… по фамильной части… и я отказался. Он пришел в ярость, мы крепко поссорились. Признаюсь, я не поскупился на выражения, и слуги слышали, как мы бранились. Покинув дядюшку, я направился в Марсель, чтобы там сесть на пароход, совершающий круизы в Марокко. Два дня спустя мой дядюшка был убит.
- Вот почему ты написал в телеграмме “дядюшка умерщвлен”, а я-то не мог понять, в чем дело.
- Он в самом деле был убит и при самых таинственных обстоятельствах, - сказал Гидеон. - Его нашли в пустой мансарде наверху перед большим разбитым зеркалом. Он выглядел ужасно - одежда сорвана, горло и все тело изгрызено, словно бешеным псом. Кругом все забрызгано кровью… Меня вызвали для опознания. Тяжелая задача - лицо было изуродовано почти до неузнаваемости.
Гидеон остановился, глотнул еще вина, затем продолжил:
- Но самое поразительное - мансарда была заперта, заперта изнутри вот этим ключом.
- Как же так? - опешил я. - Как мог убийца выйти из помещения?
- Именно этим вопросом задавалась полиция, - сухо произнес Гидеон. - Как ты знаешь, французская полиция отличается большой дотошностью, но соображает туговато. Они рассуждали примерно так: от смерти дядюшки выгадываю я, поскольку мне достается кругленькая сумма, плюс его библиотека, плюс разбросанные по всей стране фермы. Вывод: кому выгодно, тот и убийца.
- Но это нелепо, - возмутился я.
- Только не в глазах полиции. Особенно когда они узнали, как бурно прошла моя последняя встреча с дядюшкой, а тут еще слуги слышали, как я пожелал ему поскорее умереть и избавить мир от лишней мерзости.
- Но в горячке чего только не наговоришь, - возразил я. - Это всем известно… А как они объяснили, что, убив дядюшку, ты оставил комнату запертой изнутри?
- Очень просто. Дескать, достаточно было вооружиться очень тонкими длинными плоскогубцами и просунуть их снаружи в замочную скважину. Но ведь плоскогубцы должны были оставить след на бородке ключа, а она, как ты видишь, совершенно невредима. Главная проблема заключалась в том, что поначалу у меня не было алиби. Из-за той ссоры я раньше времени сорвался с места и приехал в Марсель за несколько дней до отплытия парохода. Я поселился в гостинице и решил посвятить эти дни экскурсиям по городу. Естественно, в Марселе у меня не было знакомых и некому было подтвердить, что я приехал туда тогда-то и тогда-то. Сам понимаешь, каких усилий потребовалось, чтобы обойти всех носильщиков, горничных, метрдотелей, владельцев ресторанов и прочих и добиться от них подтверждения, что в тот день, когда был убит мой дядюшка, я в самом деле находился в Марселе. Последние полтора месяца я только и занимался этим, и далось это мне непросто.
