История подошла к логическому
завершению. В одну из прекрасных лунных ночей на берегу реки они соединились
физически. Но, как только вампир ощутил энергию девственной крови, его темная
сущность мгновенно возобладала. Он жаждал крови и только ее, тем более что
такое долгое время находился на строжайшей диете. Девушка, увидев отросшие
клыки и остекленевший взгляд, безумно испугалась и отпрянула от вампира,
подняв руки к лицу в умоляющем жесте. И тут внутренний наблюдатель, которого
так культивировал в себе вампир последнее время, сыграл с ним злую шутку.
«А что, если ты
настолько велик, что сможешь сейчас противостоять самому себе?» — шепнул ему
внутренний голос.
Но это был голос
его злейшего врага Света. Вампир замер. Ему показалось, что он может сделать
невозможное. Но кровь тянула, ее сила была настолько велика, что темная суть
вновь взыграла. И он вновь бросился к девушке, раскрыв рот.
«Так ты слаб! —
вновь услышал он голос внутри себя. — Сдержись, хотя бы один раз. Соверши то,
на что никто не способен. Отпусти эту жертву».
Девушка уже была
измучена страхом. Она дрожала, шептала сквозь всхлипывания, что любит его, что
примет все, что может случиться, что она его навеки. Она умоляла сделать хоть
что-то, чтобы прекратить ее мучения.
Вампир вновь
отпрянул от нее. Он понимал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность
раздиралась на две части. И наконец, он выбрал. Встав, вампир наклонился над лежащей
плачущей девушкой и сказал:
- Живи!
И тут же
почувствовал, как дикая дрожь сотрясает все его тело и нестерпимый жар наливает
его вены...
Началось
превращение... И сила любви превратила его в человека.
Легенда о проклятии рода
Это произошло, как
рассказала мне прабабушка, еще в IX веке. Один из наших предков по имени Жерве
имел довольно большую семью. Он жил во Франции, в городе Труа, тогдашней
столице Шампани, имел мастерскую по производству витражей и был довольно зажиточным.
Но кто-то словно навел порчу на семью. Два его сына и юная прекрасная дочь
покончили жизнь самоубийством. Вначале старший повесился в сарае во дворе и не
оставил никакой записки. Жерве долго горевал и молча сносил позор. Но
буквально через два года младший утопился в пруду. Вначале думали, что это
несчастный случай, но когда нашли тело, то увидели, что к шее привязан камень.
Тщательно обыскав его комнату, Жерве нашел записку, которая гласила: «Простите
меня, родные! Но жизнь больше не имеет смысла без моей любимой». Как
выяснилось, его недавно оставила возлюбленная, и вот слабый юноша не смог
справиться с горем. Все дети Жерве отличались необыкновенной
чувствительностью. Это передалось им от матери. Жерве женился на ней, когда ей
было 16 лет. Она работала вышивальщицей парчовых риз при церкви. Была очень
скромна, набожна и в то же время чрезвычайно эмоциональна. Жерве пытался повлиять
на супругу, как-то изменить ее характер, но она сразу начинала плакать и
замыкалась в себе. И все их дети на удивление походили на нее характером.
Даже совсем маленькие мальчики-близнецы, которым было всего по три года, тоже
часто плакали, капризничали и даже впадали в меланхолию, так несвойственную
маленьким детям.
После смерти
старших сыновей Жерве глаз не спускал с 15-летней дочки. Но и ее не уберег. И
как только он не уследил за ней? Но влюбленные девушки умеют скрывать свои
тайны настолько хорошо, что и ангел не догадается. Гуляя в саду, она через
ограду заметила юношу, который внимательно наблюдал за ней. Он тут же подошел.
Они разговорились. Юноша стал приходить к ограде чуть ли не каждый день. Она,
унаследовав чувствительность своей матери, мгновенно влюбилась. Но через
какое-то время выяснилось, что он женат. В мастерской Жерве применялась
довольно новая техника изготовления витражей, а именно цветное протравливание.
Для него использовалась плавиковая кислота. Обезумевшая от горя девушка выкрала
из мастерской отца эту кислоту, закрылась в своей комнате и выпила ее. Умерла
она в страшных мучениях. Самоубийц хоронили за чертой кладбища. Никто из
друзей Жерве не пришел на похороны. Жена лежала дома в беспамятстве. Совершив
погребение, Жерве заплатил могильщику и отпустил его. Потом сидел возле могилы
дочери в полном одиночестве, пока не стемнело. Он рыдал, закрыв лицо руками,
затем, затихнув, смотрел на уже осевшие холмики, под которыми покоились два
его сына. Когда взошла луна, Жерве словно помешался. Он вдруг встал, простер
руки над могилами и громко произнес: «Да будут прокляты самым страшным проклятием,
которое только возможно, все члены Моего рода, которые лишь помыслят уйти из
жизни добровольно. Пусть их тела после совершения этого самого ужасного из
смертных грехов никогда не знают упокоения, пусть превратятся они в исчадия
ада, бродят по зещ, ле в мерзком облике кровососов, существуют в муках и служат
предостережением для всех моих родных по крови. Да будет так!»
И едва он произнес
это страшное проклятие, раздался отвратительный смех. Жерве словно опомнился,
его лицо приобрело более осмысленное выражение. Он с испугом смотрел, как с
неба камнем падают на могилы какие-то огромные черные птицы и начинают когтями
разрывать землю. Он начал креститься, шептать молитвы, но птицы превратились в
огромных черных волков. Их красные глаза горели, с клыков капала слюна. Жерве
спрятался за ближайшие кусты. Волки мгновенно разрыли все три могилы. И вот
перед остекленевшим от ужаса взором Жерве встали из ям два полуразложившихся
трупа его сыновей, а затем и только что закопанный труп дочери в белом платье.
Сыновья встряхнулись, расхохотались, их тела обросли плотью. Они приблизились к
сестре. Жерве увидел, как они вдруг подняли головы к луне и зарычали. Из их
ртов торчали длинные клыки. Он вновь начал креститься, бессвязно прося Господа
простить за содеянное. Его проклятые дети приблизились к кустам, за которыми
он прятался. Жерве с трудом держался на ногах.
Ужас парализовал
его. И вот они стоят перед ним. Увидев их мертвенно бледные, но живые лица,
Жерве немного пришел в себя. Да, это были именно исчадия ада, и он сам
приговорил их к этому, но все равно, это были его любимые дети.
— Ты сделал, что
сделал, отец, — сказал старший сын. — И пусть тебя это не тревожит! Все равно
мы были в аду. И этот ад самоубийц настолько страшен по своей сути, что мы даже
не знаем, где нам будет лучше. Возможно, ты совершил милосердие по отношению к
нам. О! Если бы мы при жизни знали, каково это — оказаться в таком невыносимо
мучительном мире, где существование — бесконечная пытка, то разве мы бы
сделали то, что сделали?
- Разве можно
сравнить эти мимолетные, незначительные, так называемые страдания из-за
несчастной любви, — продолжил второй сын, — с теми страшными пытками, через которые
проходят потерянные души самоубийц?! Отец! Запиши проклятие на бумаге, сахрани
ее и накажи своим детям передавать этот документ из поколения в поколение.
Может, так ты убережешь наших родных от этого ужаса.
- Простите, дети,
- дрожащим голосом проговорил Жерве, когда сыновья замолчали. - Позаботьтесь
о сестре вашей. А я сделаю так, как вы мне сказали. И когда близнецы подрастут,
то я непременно ознакомлю их с этим документом.
