Захар — с
застывшими глазами и вывернутой шеей — исчез.
Сестры встретили
Алину возле института и в один голос спросили: - Не нашли?
Девушка покачала
головой.
Первой парой
стояло «Естествознание». Алина вошла в огромную аудиторию, приблизилась к
своему столу и увидела на нем белый конверт.
Она открыла его,
вынула свернутый пополам листок с текстом, размашисто написанным красной
ручкой:
Здравствуй, Алина!
Ни одно доброе
дело не остается безнаказанным... воистину. Одиннадцать лет я знал, что этот
день когда-нибудь наступит. И он наступил. Больше я не могу защищать тебя,
оставаясь в тени, потому что враг показал тебе свое лицо. Нам нужно увидеться.
Александровский сад. Любое время. Я буду ждать тебя. Не бойся.
Навсегда твой А.
—Что это у тебя? —
поинтересовалась Таня, выхватывая листок.
- Отдай! — резче,
чем хотела, произнесла
Алина.
Подруга без
интереса повертела в руках листок и обиженно вернула, проворчав:
— Вот чудачка,
из-за чистого листа готова горло перегрызть.
Алина еще раз
пробежала глазами письмо. Создавалось впечатление, что у некоего А. то и дело
переставала писать ручка.
- Из-за чистого
листка? - переспросила
девушка.
Таня странно
посмотрела на нее.
- А что,
по-твоему, он грязный? — Она сузила глаза и с усмешкой прибавила: - Или,
может, ты пишешь шпаргалки невидимыми чернилами?
Алина снова прочла
записку и, пробормотав: «Прости, из-за последних событий, я сама не своя», бросилась
к выходу из аудитории.
- Я понимаю! Все
нормально! — крикнула вслед подруга, но девушка не остановилась. Получила в
гардеробе пальто, а пока натягивала его, положила перед старушкой гардеробщицей
письмо и спросила:
— Видите?
— Что именно,
дитя? — сдвигая на кончик носа очки, заинтересовалась старушка.
— Текст! Видите?
Та перевернула
листок и пожала остренькими плечиками.
- А он разве есть?
Желудок закрутило,
как барабан в стиральной машине, голова сделалась такой тяжелой, что шея вдруг
заболела.
Пока бежала по
набережной Мойки, в мозгу стучало: «Навсегда твой А. Навсегда твой А.
Навсегда твой А.»
В Александровский
сад перед Адмиралтейством, золотой купол которого ярко сиял на солнце, девушка
вошла с бешено колотящимся сердцем. Она несколько раз обошла вокруг огромного
фонтана, затем присела на белую скамейку. И тогда увидела Его. Он возник из ниоткуда,
в точности такой же, как во сне, те же белые волосы, звериные голубые глаза,
обрамленные выразительными черными ресницами, — высокий, статный и
поразительно красивый.
Юноша остановился
перед ней, не доходя
двух шагов.
- Кто ты? —
прошептала Алина, задыхаясь от мощного аромата леса, наполнившего легкие.
— Ты знаешь.
Она знала или
когда-то думала, что знает, но то было давно. А потом семейный психолог назвал
ее веру в особенного друга, который всегда рядом, чтобы защищать, «мечтами маленькой
одинокой девочки» и прописал таб-I летки.
Юноша сел рядом и,
не глядя на нее, произнес:
- Нужно больше
доверять себе, Алина.
В его устах ее имя
прозвучало так удивительно привычно, как будто он говорил его тысячи раз.
Она мельком
посмотрела на собеседника, но, встретив его взгляд, опустила глаза и призналась:
— Ты мне снишься.
Наверно, за всю
жизнь никто не улыбался ей так нежно.
— Я знаю.
После недолгой
паузы Алина достала из кармана пальто смятый листок.
— Почему только я
вижу письмо?
— Потому что оно
написано кровью оборотня. И написано для тебя. — Он поднялся и протянул ей
руку. — Идем!
Сколько раз во сне
она видела эту ладонь...
Алина резко
поднялась и без раздумий крепко стиснула протянутую ей руку. И в тот миг, когда
их пальцы соприкоснулись, время повернуло вспять, отмотало одиннадцать лет — и
замерло только для этих двоих. Они были посреди девственно белого леса — маленькая
девочка с пластмассовой короной, надетой поверх шапки, и белый волчонок с голубыми
глазами...
Глава 5. Бог войны
- Как мне тебя
называть? — спросила девушка, преодолевая один лестничный пролет за другим.
В темноте
сверкнуло пламя голубых глаз.
— Знаешь, я бы и
на Пушистика отзывался, но... — Юноша не договорил.
Они остановились
на последнем этаже перед чердачной дверью. Небольшую площадку тускло освещало
маленькое, заклеенное газетами окошко.
— Почему Арес? —
сама того не понимая, Алина перешла на шепот. - Я читала, что в греческой
мифологии Аресом звали бога войны.
Ее спутник толкнул
плечом дверь и жестом пригласил девушку войти.
- В нашем роду был
один грек, он установил традицию называть сыновей и дочерей именами греческих
богов и богинь. Полагал, что это не только красиво, но и сыграет важную роль в
их судьбе. Моя мать назвала меня в честь бога войны — коварной и вероломной
войны. Если бог — значит, победитель, наверно, так она думала.
— Но как об этом
узнала я? Мне ведь было всего лишь...
— Я тебе сказал.
Внушил, если хочешь.
Щелкнул
выключатель, и в комнате, размером не больше пяти метров, с низким потолком и
обшарпанными стенами, загорелся свет. В углу валялся матрас, застеленный чистой
простыней, рядом лежала стопка еще не распакованных комплектов белья. Тут же
три коробки с новой одеждой и две фляги с водой. Из узкого прямоугольного
окна, расположенного почти под потолком, открывался вид на крыши.
- Ты тут живешь?
- не сумела скрыть изумления Алина, оглядывая скудное убранство.
— Иногда ночую. —
Арес закрыл дверь на железный засов и немного смущенно предложил: — Можешь
присесть на матрац, он чистый.
— Я лучше постою.
— Она чувствовала себя неловко, а при одной мысли, что на этого самого парня
надевала в детстве свои платья и примеряла кокетливые шляпки, ее вовсе бросало
в жар.
- Ты расскажешь
мне... — Девушка не знала, что именно хочет услышать сперва, а что потом. В
голове проносилось множество вопросов, но задать она их не решалась или просто
не находила слов. Арес облокотился на стену и, отстраненно глядя в окно,
сказал:
— Наверно, следует
начать с того, что я не имел права привязываться к тебе. Я казню себя за это
каждый день.
