«Открой окно
пошире», — распорядился Арес.
Алина смерила
расстояние от подоконника до крыши пристройки, и сердце ухнуло в живот.
Дрожащими руками она распахнула окно со скрипучими старыми рамами, затем отошла
в глубь комнаты. Раздался удар, и волк влетел в оконный проем, задев задними
лапами подоконник. Установилась тишина, по комнате распространился свежий
запах леса.
- А что, если
вернутся хозяева? — Алина беспомощно огляделась в темноте. И напряглась, чтобы
расслышать ответ у себя в голове, но голос прозвучал рядом:
- Тут живет
бездетная пара, они вечно в разъездах.
Увидев перед собой
обнаженного Ареса, девушка отшатнулась, налетела в темноте на подлокотник
кресла и, если бы юноша не подхватил ее вовремя, свалилась бы навзничь.
Блеснули голубые
глаза.
— Я тебя смущаю?
— Все в порядке, —
выдавила она из себя, ощущая под ладонями обжигающее тепло его кожи на груди, —
я ничего не вижу, слишком темно.
Он долго смотрел
на ее шею, и Алина чувствовала его злость, как свою собственную. Она теснила
грудь и не давала свободно дышать.
Наконец Арес
усадил девушку в кресло, а сам куда-то ушел, оставив ее в темноте и тишине.
Вернулся лишь спустя пятнадцать минут и включил ночник над большой двуспальной
кроватью. На бедрах у молодого человека было повязано полотенце, на животе,
плечах и груди поблескивали капельки воды и виднелись свежие пулевые ранения.
Арес прошелся до
окна и закрыл его, заметив:
— Ты можешь
сходить в ванную. Алина молча взирала на него.
— Ты голодна? —
словно не замечая ее взгляда, спросил он, опускаясь на постель и роясь в ящике
прикроватной тумбочки.
Девушка нахмурилась.
— Ты мог бы не
вести себя так? Мы... мы не должны...
Он взглянул на нее
исподлобья и продолжил поиски в ящике, пока не выудил коробочку с пластырями.
— Мне казалось,
тебе хотелось знать, как я жил эти одиннадцать лет, — его губы искривила
горькая усмешка.
— Вот, значит,
как... — Она отвела от него взгляд и, не выдержав, беззвучно заплакала.
Арес тут же
оказался рядом, опустился на колени и тыльной стороной ладони осторожно провел
по ее щеке, стирая слезы.
— Все было не так
уж плохо, — улыбнулся он. — Ну же, посмотри на меня! Разве я выгляжу жалким?
Алина не ответила,
поднялась и молча пошла в ванную. Нет, он не выглядел жалким, он выглядел
глубоко несчастным и одиноким. Поток слез было не остановить. При мысли, что
маленький мальчик из ее сна скитался по улицам, как воришка проникал в чужие
дома, у нее сердце разрывалось.
Девушка позвонила
домой. Пришлось соврать, что ночует у подруг. На вопрос приемной матери о
Захаре Алина ответила: «Не видела его». Затем почистила пальто от пыли, крови,
умылась и уже хотела вернулась в комнату, но в коридоре, в небольшом зеркале
увидела свою рану на шее. Это был не просто порез, а клеймо в виде шахматной
фигуры.
К глазам снова
подкатили слезы. Она сдержалась, подняла воротничок свитера и пошла в комнату.
Арес, облаченный в
спортивные черные штаны, вскочил с кровати. Он пристально уставился на
девушку, так, словно хотел прочитать ее мысли.
— Ты устала,
позволь я поухаживаю за тобой!
Она покачала
головой, заставила его сесть и, погладив по плечу, тихо спросила:
— О тебе
когда-нибудь кто-то заботился? Юноша прижался щекой к ее руке.
— Ты. Разве не
помнишь?
— Помню, — она
потупилась и махнула в сторону двери. — Я могла бы что-нибудь тебе приготовить.
— Правда? —
неподдельно, совсем как маленький, обрадовался он.
— Конечно. Что
захочешь! — И чуть тише прибавила: — Что найдем тут...
Арес задумчиво
склонил голову, потом взглянул на нее с радостным блеском в глазах.
— А печенье можешь
сделать? Девушка удивленно вскинула брови, а он
смущенно пояснил:
- Печенье в форме
полумесяца. В день нашей первой встречи ты меня угостила им.
— Мы с мамой его
испекли, — вспомнила Алина. — Оно очень просто делается...
Уже спустя сорок
минут они сидели вместе на кровати с кружками молока и тарелкой теплого
печенья.
Арес взял
очередную печенюшку, покрутил ее в пальцах. Взгляд его устремился в сторону
окна, и юноша признался: — Иногда, сидя где-нибудь и глядя в небо на полумесяц,
я мечтал, что однажды мы с тобой... — Он умолк, на скулах появился нежный
румянец.
Алина не могла
налюбоваться юношей — таким красивым, сильным, бесстрашным, где-то жестоким,
циничным, но вместе с тем трогательно застенчивым. Под неприступной броней
жило сердце все того же маленького ласкового волчонка, которого она однажды
забрала из леса.
— Арес, а как
можно стать таким, как ты?
— Достаточного
одного укуса оборотня. Слюна попадет в кровь, и через несколько дней, у каждого
по-разному, в организме начнутся необратимые преобразования.
- А откуда
произошел ваш род?
- От одного
человека — странника. Он мог лечить одним лишь прикосновением и никогда не ел.
Мне рассказывали, что наш прародитель обладал способностью превращаться в коршуна
и волка. Он не причинял никому вреда. Но однажды, тогда еще на землях Франции,
жители встретили его дурно. Они загнали волка в амбар и закидали огнем. В
попытке вырваться из горящего амбара, волк поранил мужчину и в течение трех лун
погиб. А тот, кого он укусил, обратился. От него и пошли такие, как я. Мы не
умеем лечить или превращаться в коршунов, но мы быстрые, сильные, живем несколько
столетий и обладаем телепатическими способностями. В мире нас не больше трех
сотен.
Алина поежилась.
— А меня ты
собираешься укусить?
Он лишь
рассмеялся, но сколько она ни ждала, так ничего и не ответил.
Девушка заметила,
что он бросил на нее ко-:ой взгляд, и с нарочитым безразличием спросила:
А подружки у тебя
есть? Или ты всегда один? — И затаила дыханье. Он отхлебнул из кружки.
— Ну, есть... но
вообще оборотни одиночки. Вампиры, маги, те любят компанию, а мы — другие.
Алина шумно
выдохнула.
— И что же твои
подружки... какие они? Юноша вынул из ее руки пустую кружку и
вместе со своей
пустой тарелкой отставил на тумбочку. Потом устроился поудобнее, выключил свет
и коротко ответил:
— Обычные. Ничего
особенного.
Девушку внезапно
охватила злость. Ей хотелось что-нибудь сломать, желательно об голову
чертового оборотня, лежащего рядом с ней.
