Евгения перестала
всхлипывать.
— Миша, почему ты
сейчас мне об этом говоришь? Какое это имеет отношение...
— А такое, —
оборвал муж. — Ты Захаркой толком не занималась и до усыновления Алины, для
тебя всегда на первом месте бьиа карьера. А потом, когда в доме стало два
ребенка, те крохи, которые доставались нашему сыну, ты разделила между ним и
чужой девочкой! Чего теперь удивляться тому, каким вырос наш сын!
- А каким он
вырос? — возвысила голос Евгения.
— Не очень-то
счастливым, раз может пропасть и не поставить нас в известность.
— С ним что-то
случилось, он бы никогда... Михаил жестко оборвал ее:
- Хватит! С ролью
родителей мы не справились, прими это как данность... Лучше займись
фотографиями, своим настоящим детищем!
- Не смей так
говорить! — закричала Евгения. — У твоего сына было все, о чем может мечтать
любой мальчик! Не нужно винить меня, что наш сын вырос не таким... посмотри на
Алину, прежде чем говорить, какая я мать! Почему она выросла умницей и...
- Может, потому,
что не мы растили ее до семи лет?
Дальше Алина не
стала слушать.
Все эти годы,
страдая от невнимания приемных родителей и от издевательств сводного брата,
она твердила себе одно: в детском доме хуже. У нее было все для комфортной
жизни: вкусная полезная еда, красивая одежда, много игрушек, необходимых вещей.
А к одиночеству она быстро привыкла. Родители погибли, ничто на свете не могло
уже их вернуть, не имело смысла закатывать истерики, в отместку портить жизнь
окружающим, ненавидеть кого-то — маленькая Алина на удивление быстро и четко
это поняла. Или поняла вовсе не она?
Девушка задумчиво
улыбнулась, вспомнив белые лапы Ареса на мокром от дождя стекле, счастье и
странное чувство освобождения, даже после того, как белый волк ушел, оставив
ее на долгих одиннадцать лет.
— Гришанин, почему
опаздываем?! — ворвался в Алинины воспоминания голос преподавателя.
Она подняла голову
от тетради и увидела, что между рядами к ней протискивается Юра.
Она, как и многие
другие, удивленно смотрела на парня, который, вместо того чтобы войти через
центральный вход, зачем-то явился через дверь с Южного крыла здания, где
сейчас шел ремонт.
Парень опустился
рядом, на губах его играла нервная улыбка, лоб вспотел, руки дрожали.
— Что случи...
Юра кивнул ей на
дверь и едва слышно произнес, немного заикаясь:
- И-иди, Арес там,
ждет... п-просил передать, возникли сложности.
Алина посмотрела
на главный вход, где двадцать минут назад оставила Ареса, и, ощутив, как
сердце в страхе сжалось, спросила:
— Он не сказал
какие?
— Нет-нет, —
затряс головой Юра, -п-просил т-только быстрее.
Девушка медленно
сгребла учебник, тетрадку, ручки в сумку и поднялась. Продвигаясь к двери, она
заметила, что парень идет за ней, но спросить о чем-то под строгим взглядом
преподавателя не решилась.
Она вышла в белый
от мела, абсолютно пустой коридор с закрытыми клеенкой окнами. Дверь аудитории
закрылась. Алина уловила сладкий запах ладана, но, прежде чем успела что-то
предпринять, позади оказался Юра. Она увидела в его руке шприц с длинной тонкой
иглой, которая в следующий же миг вошла девушке в шею. В глазах потемнело.
Глава 14. Любимая кукла
Алина бежала по
белоснежной равнине, не чувствуя холода и задыхаясь от нестерпимо острого
сладкого аромата смерти. Она постоянно оглядывалась в поисках Ареса, но его нигде
не было.
Девушка споткнулась
и упала, разодрав голые колени об острый снег. Пошла кровь, источающая все
тот же невыносимый запах ладана.
Алина
почувствовала, что кожу на лице что-то щекочет, она с трудом приподняла тяжелые
веки, попыталась дотянуться до щеки руками, но ей не удалось. На запястья были
надеты холодные блестящие наручники, скрепленные цепочками с железными
кандалами на ногах. Сама девушка лежала рогаликом на охапке сена, разбросанного
по каменному полу камеры размером не больше двух метров.
Алина с трудом
села, подняться на ноги не было никакой возможности. Голова болела и кружилась,
руки и туловище затекли.
В камере было
холодно, через небольшое окошко с толстыми прутьями проникал тусклый свет —
лунный, как девушка догадывалась. Значит, без сознания она находилась порядка
десяти часов. Если только сейчас все еще тот же день...
Алина восстановила
хронологию событий:
Последняя пара,
аудитория с двумя выходами, странное поведение Юры, коридор, запах ладана,
боль от укола и темнота...
- Эй, кто-нибудь!
— крикнула девушка. Ее голос прозвучал сдавленно и жалко. Но, к ее изумлению,
послышалось лязганье замка огромной железной двери.
В камеру ввалился
огромный человек, одетый в грязную тунику — самый настоящий богатырь. В одной
руке он держал горящую свечу, в другой — связку ключей.
— Кто вы? -
пропищала Алина, подальше отодвигаясь от жутко воняющих ног здоровяка.
Тюремщик не
ответил. Он нагнулся, вместе с ветром обдав девушку запахом нечистот, схватил
за руки и громко, с хрипотцой сопя, принялся тыкать ключом в замочек от наручников.
Наконец Алинины руки были свободны, и она растерла запястья. Но подумать о
чем-то или спросить не успела. Здоровяк грубо схватил ее за плечо и рывком
поставил на ноги, затем потащил за собой.
Алина не успевала
переставлять ноги в кандалах, поэтому вскоре упала и поехала по каменному
полу коленями, но кое-как поднялась.
— Мне больно, —
простонала девушка в попытке вырвать у монстра свое запястье. Он не обратил на
нее внимание, только ускорил шаг.
После подъема по
заплесневелым покатым ступенькам Алину втолкнули в полутемный большой зал.
Кроме камина в самом дальнем углу, кресла внушительного размера перед ним и
шахматного столика рядом, в помещении ничего не было.
Девушка увидела
возле камина Юру — предателя, и сильнее стиснула зубы. Все-таки интуиция ее
не обманула. В тот день, когда парень с уверенностью сказал, будто рад, что
Арес убил Захара, он уже играл на стороне Элиаса. Иначе откуда бы узнал?
- Проснулась, —
раздался знакомый голос.
С кресла поднялся
Элиас, облаченный в шелковый халат той же расцветки, что и его любимое
черно-белое пальто. Он досадливо поставил фигурку пешки обратно на доску.
Здоровяк выпустил
руку Алины и подтолкнул девушку ногой к хозяину замка.
Элиас неприятно
улыбнулся и протянул ей
белую руку.
— Как спалось,
принцесса?
