– А! – воскликнул Спиро. – Это катеры Таки.
– Отлично, пусть отправляется в погоню,– сказал Ларри. – Как только он подойдет сюда, скажи ему, чтобы отправился в погоню и привез обратно этот чертов шкаф. Хотел бы я знать, о чем думал тот идиот, уезжая вот так с нашим шкафом.
– Он что, совсем не удивился, когда ты сказал ему про шкаф? – обратился ко мне Лесли.
– Нет, – ответил я. – Правда, лицо у него было несколько озадаченное.
– Еще бы, – сказала мама. – На его месте я тоже была бы озадачена.
Когда к причалу наконец подошел катер Таки, мы объяснили ему, что произошло. Симпатичный жилистый коротыш, он обнажил в улыбке золотые зубы.
– Пусть лучше эти парни поедут с ним, – распорядился Ларри. – Иначе не перетащить холодильный шкаф с одного катера на другой.
Шестерка деревенских парней заняла места в катере, смеясь и весело переговариваясь в предвкушении морской прогулки.
– Лесли, тебе лучше присоединиться к ним, – предложил Ларри.
– Ладно, – согласился Лесли, – я тоже так думаю.
И катер номер два отправился в погоню за номером один.
– Ничего не понимаю, – заметила мама. – О чем думал тот человек?
– Брось, мама, – сказала Марго. – Будто ты не знаешь этих жителей Корфу. Они же все ненормальные.
– Но не до такой жестепени, – возразила мама. – Чтобы вот так подойти на катере и увезти чужой холодильный шкаф.
– Может быть, они прийти из Занте, – предположил Спиро, как будто в этом было все дело.
– Не знаю, не знаю, – сказала мама. – Надо же! Такое начало нашего плана! Нет, дети, вы выводите меня из себя.
– По-моему, ты несправедлива, мама, – заметила Марго. – Ларри и Лесли ведь не знали, что грузят шкаф не на тот катер.
– Надо было спросить. Может быть, мы теперь никогда больше не увидим наш шкаф.
– Вы не беспокоиться, миссисы Дарреллы, – сказал Спиро, хмуря брови. – Я вернуть их. А вы возвращаться домой.
Нам оставалось только всем подняться в дом и ждать там. На четвертом часу ожидания мама совсем извелась.
– Все ясно, – говорила она, – они уронили его в море. Право, Ларри, я никогда не прощу тебе этого. Ведь сказано было – не трогать холодильный шкаф.
В эту минуту мы услышали далекое чуфыканье мотора. Схватив бинокль, я выбежал из дома. Точно: к причалу приближался катер Таки с громоздящимся на нем холодильным шкафом. Я поспешил сообщить эту новость маме.
– Кажется, обошлось, – заключила она. – Похоже, мы теперь можем трогаться в путь. Право, у меня такое чувство, что я постарела на один год еще до моего дня рождения.
Мы снова отнесли весь свой багаж на причал и погрузили его на катер. После чего втиснулись в машину и поехали в город.
В городе мы обнаружили наших друзей на Эспланаде, где они мирно выпивали в тени среди колонн. Вот Свен с луноликой физиономией большого младенца, с обрамляющим лысину венчиком седых кудрей, руки сжимают драгоценный аккордеон, с которым он никогда не расставался. Вот Теодор в строгом костюме, на голове – панама, борода и усы отливают золотом на солнце; к стулу прислонена трость с маленькой сеткой на конце, рядом стоит ящичек с пробирками и банками для образцов. Вот аристократически бледный Дональд. Высокий нескладный Макс с вьющейся шевелюрой и напоминающими бабочку усиками на верхней губе. Цветущая светловолосая красавица Леонора и, наконец, Мактэвиш – коренастый мужчина с морщинистым загорелым лицом и редкой седой шевелюрой.
Мы извинились за опоздание, которого, похоже, никто и не заметил, и выпили по стаканчику, пока Спиро доставал из машины наиболее хрупкие предметы нашего багажа, после чего спустились к ожидающему нас катеру.
Мы заняли свои места на борту, положили продукты в холодильный шкаф, заработал мотор, и катер заскользил по гладкой поверхности моря.
– Я купил, гм… ну эти… пилюли от морской болезни, – озабоченно сообщил Теодор, подозрительно глядя на зеркальную гладь залива. – Подумал, вдруг море начнет… ну это… волноваться, а я никудышный моряк, вот и решил принять меры предосторожности.
– Если начнет волноваться, можешь и мне дать пилюлю, – сказала мама.
– Муттер может не опасаться морской болезни. – Макс погладил ее по плечу. – Я позабочусь о муттер.
– Интересно, как ты это сделаешь, – поинтересовалась мама.
– Чеснок, – сказал Макс, – чеснок. Старое австрийское средство. Отлично помогает.
– Ты говоришь про сырой чеснок? – встрепенулась Марго. – Ужасно.
– Что ты, дорогая Марго, ничего ужасного, – возразил Макс. – Это очень полезная штука, очень.
– Не выношу мужчин, от которых пахнет чесноком, – настаивала Марго. – У меня от них голова раскалывается.
– А ты ешь сама чеснок, – предложил Макс, – и пусть у нихголова раскалывается.
– Отвратительная манера – есть чеснок, – заметил Дональд. – Только неангличане едят его.
– Считается, что чеснок, гм… весьма полезен для здоровья, – сообщил Теодор. – Об этом говорят данные медицины.
– Во всяком случае, – вступила мама, – когда я готовлю, обязательно кладу чеснок в еду. Отличная приправа, по-моему.
– Но он ужасно неприятно пахнет, – заявила Леонора, которая возлежала на палубе, точно персидская кошка. – На днях я ездила на автобусе в Перему, так Боже мой, едва не задохнулась! Все как один жевали чеснок и обдавали меня его запахом. Под конец я чуть не упала в обморок.
Свен отстегнул ремешок своего аккордеона и повесил инструмент на грудь.
– Дорогая миссис Даррелл, что вы хотите, чтобы я сыграл для вас?
– О… э… мне все равно, Свен, – сказала мама. – Что-нибудь веселое.
– Как насчет «Есть в городе таверна»? – предложил Теодор.
Он мог без конца наслаждаться этой мелодией.
– Отлично, – отозвался Свен и нажал на клавиши. Лесли и Мактэвиш стояли на носу. Время от времени
Мактэвиш приседал или разводил руки в стороны. Он был большой любитель физических упражнений. Несколько незабываемых лет ему довелось служить в Королевской канадской конной полиции, и это наложило на него свою печать. Мактэвиш всегда претендовал на роль души общества и больше всего гордился своей совершенной физической формой. То и дело хлопал себя по животу и приговаривал:
– Нет, вы посмотрите! Недурно для мужчины сорока пяти лет, а?
Под звуки «Есть в городе таверна» (Теодор не жалел своих голосовых связок) наш катер скользил, пыхтя, через пролив, отделяющий Корфу от материка.
До чего же коротким показался мне этот отрезок пути. Столько всего надо было успеть посмотреть, от летучих рыбок до вилохвостых чаек, и я поминутно отрывал Теодора от взрослой компании, чтобы услышать его ученый комментарий о проплывающих мимо водорослях и прочих интереснейших вещах.
