– Мы пошлем в Афины за полицией! – добавил кто-то.
Учитывая, что на связь с Афинами ушла бы не одна неделя и столько же пришлось бы ждать полицейского, которому будет поручено разобраться с этим делом, – если такового вообще посчитают нужным направить, – мы, несомненно, оказались в затруднительном положении.
– Мне кажется, э… – заметил Теодор, – что вам следует отдать ему эти деньги.
– Что я всегда говорю об иностранцах, – вступил Дональд, – несдержанные, к тому же еще и алчные. Взять хотя бы нашего Макса – только и знает, что занимать у меня деньги, и никогда их не возвращает.
– Не хватает еще и нам начать ссориться, – парировал Макс. – Мало вам того, что уже тут происходит.
– В самом деле, – сказал Ларри. – Теодор прав. Отдай ты ему эти деньги, Мактэвиш.
– Но это целых двадцать фунтов! – воскликнул Мактэвиш. – И ведь я только показывал фокус.
– Что ж, если ты не отдашь деньги, – продолжал Ларри, – боюсь, нам не избежать хорошей взбучки.
Мактэвиш приосанился:
– Я готов принять бой.
– Не дури, – устало произнес Ларри. – Если все эти молодые крепыши разом набросятся на тебя, они разорвут тебя в клочья.
– Ладно, попробуем пойти на компромисс, – уступил Мактэвиш.
Достав из кармана все монеты, он протянул их мэру.
– Вот, – сказал он по-гречески, – я показывал фокус, и деньги были не ваши, тем не менее возьмите половину того, что я достал из вашей бороды, и купите себе вина.
– Нет– в один голос взревели селяне. – Отдайте ему все!
Отведя на катер Леонору и Марго, мама теперь вернулась за мной и пришла в ужас, видя нас окруженными грозной толпой.
– Ларри, Ларри! – закричала она. – Спаси Джерри!
– Не дури! – крикнул Ларри в ответ. – Уж его-то никто пальцем не тронет.
И он был совершенно прав, потому что в такой ситуации ни один грек не позволил бы себе ударить ребенка.
– Полагаю, нам следует собрать свои силы в кулак и приготовиться дать отпор, – заявил Дональд. – Неужели спасуем перед кучкой иностранцев? Я неплохо овладел искусством бокса, когда учился в Итоне.
– Э-э… а вы, гм… э-э… обратили внимание, что большинство из них вооружено ножами? – осведомился Теодор таким тоном, словно речь шла о музейных экспонатах.
– Ничего, я неплохо владею этим оружием, – сообщил Макс.
– Но у тебя нет ножа, – заметил Дональд.
– Верно, – задумчиво ответил Макс. – Но если ты уложишь метким ударом кого-нибудь из них, я заберу его нож, и мы схватимся с ними.
– Не думаю, чтобы это было очень разумно, – сказал Теодор.
Тем временем селяне продолжали бушевать, и Мактэвиш все еще пытался убедить мэра поделить пополам выручку, извлеченную из его бороды.
– Вы спасете Джерри? – донесся мамин голос из-за спин наших противников.
– Да замолчи ты, мама! – заорал Ларри. – Ты только все усугубляешь. Джерри в полном порядке.
– Знаете, по-моему, учитывая, что и как говорят некоторые из них, – снова вступил Теодор, – хорошо бы нам убедить Мактэвиша отдать деньги мэру. Иначе мы рискуем очутиться в крайне затруднительном положении.
– Вы защитите Джерри? – опять закричала мама.
– О Господи! – простонал Ларри.
Шагнув вперед, он схватил за локоть Мактэвиша, залез рукой в его карман, достал ассигнации и протянул их мэру.
– Эй! Постой! Это мои деньги! – возмутился Мактэвиш.
– Твои, твои, и тебе плевать на мою жизнь, – ответил Ларри.
Обратясь к мэру, он продолжал по-гречески:
– Вот деньги, которые этот господин, владеющий магией, обнаружил в вашей бороде.
Затем он снова повернулся к Мактэвишу, взял его за плечи и пристально уставился ему в глаза.
– Отвечай кивком на все, что стану тебе говорить, понял?
– Понял, понял, – ответил Мактэвиш, озадаченный таким внезапным проявлением воинственности со стороны Ларри.
– Итак. – Ларри осторожно положил ладонь на грудь Мактэвиша там, где, очевидно, помещалось сердце, и произнес:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Мактэвиш, пораженный не только тем, как искусно Ларри овладел ситуацией, но и странными словами (ему не доводилось читать «Алису в Зазеркалье»), энергично кивал в конце каждой строфы.
А Ларри снова обратился к мэру.
– У этого господина, – он опять положил ладонь на грудь Мактэвиша, – большое сердце, поэтому он согласен отдать вам все деньги, но при одном условии. Всем вам известно, что есть люди, которые умеют находить скрытые в земле источники.
Толпа дружным «ага» подтвердила, что ей это известно.
– Этим людям платят за их работу, – продолжал Ларри. Послышались сопровождаемые кивками возгласы «да, да».
– Но когда вода найдена, – сказал Ларри, – она принадлежит всем.
Он говорил на понятном для всех языке, потому что вода и хлеб составляли основу жизни всякой здешней общины.
– Иногда люди, которые ищут воду, находят источник, иногда не находят, – говорил Ларри. – Этот господин иногда находит деньги в бородах людей, иногда не находит. Ему повезло, у вас хороший мэр, и он нашел деньги. Нашел около девятисот драхм. Так вот, потому что он хороший человек, добрый человек, он согласен отказаться от обычного вознаграждения.
Снова дружное «ага», выражающее удовлетворение, смешанное с недоумением по поводу такой щедрости.
– Однако взамен он просит вашего согласия на одну вещь, – сказал Ларри, – чтобы мэр истратил эти деньги на благо всей деревни.
Тут лицо мэра сразу помрачнело, зато его односельчане встретили слова Ларри аплодисментами.
– Ибо, – возвысил голос Ларри, окрыленный явными признаками успеха и разгоряченный выпитым вином, – когда вы находите деньги так, как находите воду, они должны принадлежать всем.
Последовала такая громкая овация, что попытки мэра что-то возразить утонули в общем гаме.
– Знаете, – вступил Теодор, – по-моему, сейчас, похоже, самое время удалиться. С высоко поднятой, как говорится, головой.
И мы зашагали вниз по главной улице, сопровождаемые толпой селян, каждый из которых норовил протиснуться к Мактэвишу, чтобы похлопать его по спине или пожать ему руку. Так что к тому времени, когда мы спустились на пристань, Мактэвиш явно начал чувствовать себя первейшим представителем Королевской конной полиции и склонялся к тому, что двадцать фунтов – отнюдь не слишком высокая плата за такое преклонение. Наше отплытие задержалось на несколько минут из-за того, что мэр, а за ним и все прочие старцы настояли на том, чтобы заключить Мактэвиша в свои объятия и расцеловать его. Наконец он ступил следом за нами на палубу, воодушевленный своим успехом.
