Глядя на спящую дочь, сама ненадолго прикрыла глаза. Голова стала тяжелой, алаэрнит, который я не снимала, по-прежнему был холодным. За последние несколько дней ни разу не чувствовала волнения малыша. Сердечко во мне билось ровно, спокойно и сильно, рвущегося изнутри холода больше не ощущалось. К счастью. Потому что тревоги еще и по поводу будущего лорда или леди сейчас точно были бы лишними.
Из окна экипажа был виден перрон и кусочек поезда. Станция в Лавуа не самая оживленная, но сейчас тут и там сновали продавцы сладостей, приезжающие из Ларне и окрестных деревень. Они беззастенчиво подбегали к вагонам второго класса, сторонились третьего и уважительно глазели на первый. По перрону прогуливалась дама в шляпке с пером и кремово-апельсиновом наряде. Зажимая в пухлых руках крохотную собачку, которая непрестанно верещала, она степенно вышагивала, вздернув подбородок. Рядом семенил невысокий худенький мальчик, должно быть, сын: он вовсю глазел на Софи, которую мы попросили оставить нас наедине.
– Она хорошенькая, – сказала я.
– А через несколько лет станет красавицей.
Ивар пристально смотрел на меня. Видимо, до последнего надеялся, что я «одумаюсь».
Хотя прекрасно знал, что этого не произойдет.
– Это для тебя, – он протянул мне портсигар. – Прости, но времени на зеркальце не было. В утешение могу сказать, что я им пользовался, и что он меня ни разу не подводил.
Коротко улыбнулась: в свое время именно Ивар сделал для меня артефакт. Зеркальце, которое помогало «считать» плетения охранных заклинаний и не попасть в ловушку.
– Шато ле Туаре полон защитных заклинаний. Проверяй каждый свой шаг, Тереза. Особенно когда пойдешь к нему.
В этом он прав. Там, где призрак пройдет спокойно, человека может встретить магическая ловушка. Лучшее, что ожидает неосторожного: глубокий сон или невозможность пошевелиться до появления владельцев. Впрочем, о худшем я сейчас старалась не думать.
Гудок возвестил о скором отправлении.
Раджек вышел первым и помог мне. Софи тут же обняла, прижалась: крепко-крепко. Я притянула девочку к себе, жадно разглядывая залитый солнцем перрон. Тот, с которого мы с Анри уезжали в Ольвиж, тот, с которого поезд унес нас в Маэлонию – навстречу новой, и, как мне тогда казалось, спокойной жизни. Гладила дочь по голове и смотрела в глаза Ивару. Никогда бы не подумала, что увижу в них такое чувство: странную, дикую нежность, граничащую с отчаянием. Подозреваю, что если бы не малыш, я бы очнулась уже в Мортенхэйме. Не потому, что Раджек не хотел помочь, а потому отпустить меня ему было гораздо сложнее.
– Спасибо, – прошептала я.
Так, что расслышать было невозможно.
Но он понял. И промолчал.
– Мадам, прошу! – голос проводника заставил очнуться, тот указывал на распахнутую дверь. – Через несколько минут отправляемся.
– Мамочка, подожди! – Софи вцепилась в меня двумя руками, словно не хотела отпускать.
А потом торопливо наклонилась, что-то вытащила из туфельки и вложила в мою ладонь. Загибая мои пальцы один за другим.
– Вот. Это нонаэрянский оберег, очень сильный – защищает от сглаза, порчи и отводит любую даже самую страшную беду. Мама подарила его мне, когда я была совсем маленькой, а ей его передала бабушка. Носи под левой пяткой, когда спишь – клади под подушку. О нем нельзя никому рассказывать и тем более показывать, только тому, кого хочешь защитить и кому отдаешь в дар. Я попрошу маму, чтобы она помогла тебе. С небес.
Единственная память, которая у нее осталась от матери, и… она отдала ее мне?
В подернутом заморозками сердце что-то дрогнуло. Надрывно. Тоненько.
– Родная, – прижала ее к себе, целуя в макушку, – не стоило…
– Стоило. Тебе он сейчас нужнее. Возвращайтесь скорее. И ты, и папа. Я буду вас ждать.
Пробормотав все это, Софи поднялась на носочки, чтобы поцеловать меня в щеку, после чего быстро-быстро попятилась и забралась в экипаж.
– Тереза, – Ивар понизил голос почти до шепота. – Пожалуйста, останьтесь.
Он протянул мне руку, но я покачала головой и ступила на подножку. Проводник захлопнул дверцу, последний гудок разнесся над перроном, и поезд тронулся. Раджек держался за мой взгляд так же, как и я за его – до тех пор, пока станция не осталась позади. Хлипкие домишки еще тянулись какое-то время вдоль путей, но потом их сменили леса Лавуа. Озябшие за зиму, с набухающими почками. Только и ждущие, чтобы побыстрее одеться в листву и согреться под лучами горячего солнца. Скоро и здесь все зацветет, потом весна доберется до Ольвижа. Последней ото сна проснется моя Энгерия, но где я буду тогда?
Опустила шторки, только после этого разжала руку.
На ладони лежал затертый деревянный кругляшок с выжженным в самом центре полевым пятилистником – символом удачи кочевого народа. Подумав немного, убрала его в ридикюль и откинулась на спинку сиденья. В экипаже удалось немного поспать, поэтому сейчас отдыхать не хотелось. Напротив, хотелось быстрее оказаться в Ольвиже, а затем в Шато ле Туаре.
Лорд Адриан, покачиваясь в такт движению поезда, парил в полуметре над полом.
– Присаживайтесь, граф, – сказала я, просто чтобы не молчать.
Смелой и уверенной нужно было оставаться перед Иваром.
Сейчас меня начинало потряхивать.
Смерть отца. Покушение на брата. Итан Аддингтон, магия искажений, знания мааджари, внушение, ментальные блоки. Заговор, сердце которого – презентация в Лигенбурге. Презентация, на которой соберутся главы пяти государств.
И все это – Эльгер. Человек, в руках которого находится мой муж.
Неизвестно как, но я все-таки заснула ближе к вечеру. Заснула, потому что устала сходить с ума от отчаяния и страха, что могу не успеть. Устала строить домыслы и прокручивать в голове первый разговор с Эльгером, которому суждено было стать решающим. Провалилась в сон, сунув под подушку оберег Софи и перевернув алаэрнит камнем в ладонь. Правда, все равно просыпалась, когда поезд дергало на станциях, когда разум начинали терзать мутные кошмары, а один раз вскочила из-за того, что по телу побежал холод. Выяснилось, что с меня всего лишь сполз плед, которым я укуталась.
Главный город Вэлеи встречал меня заморозками. Царившую на вокзале обычную суету разбавлял тянущийся над городом весенний морозец. Жарко было только носильщикам, которые сновали между вагонами, как муравьи, чтобы заработать дневную норму. Нахохлившийся хмурый извозчик, завернувшийся в видавшее виды пальто так, что торчала только макушка, даже не выказал особого удивления, когда я попросила отвезти меня в Шато ле Туаре.
Не столько дорога, сколько долгий подъем показались вечностью.
Но как показывает время, даже у вечности есть свой срок.
Я снова стояла в просторном холле, глядя на двойную лестницу, однажды приведшую меня в трепет. Тогда она напомнила мне две половины Матаахаша – фольклорного огненного змея, разрубленного героем, в руках которого оказался напоенный волшебной силой меч. Сейчас же она казалась нахлестом гигантских щупалец водной твари, сцепившихся на шее страны и всего мира.
