– Сочетание магии армалов и знаний мааджари, – произнес герцог. – Потрясающе, правда?
Армалов?
Симон Эльгер владеет магией армалов, как мой брат?
Тут только я осознала, что лорд Адриан теперь свободен.
– Помоги Анри, – прошептала я. – Помоги ему выйти отсюда!
Прежде чем очередной удар рассек воздух, призрак метнулся в сторону и растаял в стене.
– Вашему мужу он не поможет, – Эльгер стягивал хлыст, не касаясь пальцами змеящейся магии. – На нем оковы, попытка снять которые без особого ключа превратят графа в сгусток золотой мглы. Наверное, не стоит объяснять, чем это закончится.
Обрушившееся на меня отчаяние можно было сравнить с ударом снежной лавины. Дыхание перехватило, виски взорвались болью. Сейчас я не могла понять, магия Эльгера тому причиной или же я просто схожу с ума от страха за мужа. Я доверилась Эрику и жестоко за это поплатилась. Попалась в свою же ловушку, как в свое время Евгения. Он обещал уничтожить все, что дорого Анри.
И сегодня он это сделал.
– До последнего надеялся, леди Тереза, что наша встреча окажется иной. Что вы окажетесь умнее своего отца. Увы, у разочарования мерзкий привкус.
– Весьма, – ответила, хотя голос отказывался подчиняться. – Что вы сделали с Катариной? Похоронили ее вместо Николь?
Длинные пальцы легли на мой подбородок, сжали его до боли.
Холод обжигал даже сквозь перчатку.
– Вы удивительно прозорливы, – хмыкнул герцог. – От этой женщины проку было мало. Она оказалась не способна даже выносить ребенка, а после шестой попытки тронулась рассудком. Впрочем, я искренне рад что Катарина не наградила меня выводком бесполезных утят, которые сейчас грызлись бы за наследство и титул.
Теперь все встало на свои места, собираясь в чудовищную мозаику.
У Анри был брат, который «умер» при рождении. Но он не умер, и тем более этот ребенок никогда не был де Ларне. Безутешный граф похоронил чужого малыша, не имевшего никакого отношения к их браку, а новорожденный отправился к своему настоящему отцу. К Симону Эльгеру. Леди Николь была его пленницей, вместо нее умерла Катарина Эльгер, сходство которой с дальней родственницей стало для нее роковым.
– Ваша светлость, – знакомый голос.
Вероник прошла в комнату, наградив меня ядовитым взглядом. Остановилась и замерла, словно черный столб вколотили посреди комнаты. Прямое, по фигуре, платье с разрезами по бокам, в которых видны обтягивающие брюки и сапоги. Одежда не для леди, и уж тем более не для скромной воспитанницы герцога. А вот для убийцы – вполне. Хотя его светлости угодно именовать ее «личный страж».
Она помогла Аркуру разрушить нашу жизнь.
По ее милости Анри сейчас в подземельях Эльгера.
Но я не могу тронуть ее даже пальцем.
Заклинание, которое меня удерживало – его плетение – напоминало то, что накинул на меня Эрик в парке Лигенбурга. Распустить такое непросто, но однажды я справилась. Значит, справлюсь снова. Должна справиться, пока герцог занят Вероник.
– Вы хотели меня видеть.
– Мадемуазель Мерсетт. Проследите, чтобы мой сын не наделал глупостей.
Быстро пробежалась по ключевым узлам, прощупывая слабые звенья. Там, где контуры сплетались, были видны едва уловимые отростки, вцепившиеся в меня своими парализующими корнями. Скользила вдоль нитей, разворачивая плетение как клубок. Осторожно, цепочку за цепочкой.
– Проводить Эрика в его покои?
– Не стоит, просто будьте рядом. Вы знаете, что делать, если возникнут проблемы.
У Вероник едва заметно дрогнули ресницы.
– Хорошо, ваша светлость.
Как раз в этот миг я дотянулась до ключевого узла, пытаясь развести удерживающие меня контуры.
По телу прошла легкая дрожь, и я смогла пошевелиться.
А потом меня словно пронзил ледяной стержень.
Стало очень холодно.
Невыносимо.
Если бы меня закопали в снег обнаженной, наверное, я бы и то чувствовала себя лучше. Холод этот не имел никакого отношения к тьме, скорее, к запрещенным знаниям мааджари. Если сунуть руку в снег, рано или поздно ты перестаешь чувствовать. Но этот холод не прекращался, он вгрызался в мои внутренности, змеился по коже, стягивал сердце инеем морозных узоров. Обжигал как жидкое пламя.
Парализующая сетка дернулась и снова сковала по рукам и ногам.
Глотая ледяной воздух, проследила за темной тенью-Вероник, бесшумно покинувшей комнату.
– Убедились? – Эльгер жестко улыбнулся. – В плетении узлы, которые сожгут ваш разум быстрее, чем вы доберетесь до основной цепочки. Так что не тратьте силы, леди Тереза. Вам они пригодятся во время допроса.
Допрос?
Внутри все сжалось от страха, алаэрнит полыхал, но магия билась внутри, запертая в ловушке. Так же, как я. Все, что я сейчас могла – тянуть время.
– Вы не тронете меня, – выдохнула хрипло. – Не тронете, пока я ношу ребенка.
– Ребенка? – Эльгер шагнул ко мне, пальцы его светлости впились в мои плечи, как когти ястреба. – Мне не нужен ваш ребенок, леди Тереза. Мне нужны были вы. Ваша сила прекрасна, но она досталась не той женщине. Во что ее можно было превратить, сочетая с магией искажений… Взращивая, совершенствуя, открывая самые страшные глубины и таинства. Обладая древними знаниями, от которых вы добровольно отказались…
Ноздри его раздувались – пожалуй, в такой ярости я видела его светлость впервые.
Впрочем, с ней он справился быстро: хватка ослабла, Эльгер сцепил руки за спиной и отошел.
– Я предложил вам корону, но вы выбрали плаху. Жаль.
От магических светильников резало глаза. Портьеры я так и не задвинула, и сейчас за ними царила непроглядная темень. Скоро начнет светать, солнце разольется над парком и владениями Эльгера, преображая их. Такое же, как в любом другом уголке мира, и небо над Шато ле Туаре будет прозрачно-чистым, по-весеннему высоким, тронутым лишь полосками облаков. Увы, только в детстве с рассветом чудовища прячутся под кроватью. Когда взрослеешь, после восхода чудовища выходят на свет. И одно из них сейчас стояло передо мной.
– Неужели вы думали, что Эрик пойдет против меня? Ничтожество, слабак, от которого проблем всегда было больше, чем пользы.
Он помолчал, слегка тронув уголок портьеры. Полоска тьмы за окном раззявила беззубую пасть, словно собираясь проглотить комнату.
– Прежде чем я спрошу вас о многом, давайте договоримся. Отвечайте на вопросы быстро и честно. Любую ложь я почувствую через заклятие.
Кажется, впервые за долгое время силы меня оставили. На глаза наворачивались слезы – бессильные, горькие слезы отчаяния. Зачем мне дарована такая сила, если я не могу спасти самого родного мужчину?
