Время, время, время.
Мне нужно выиграть время. Сейчас время решает все.
– Она безусловно хороша тем, что не позволяет принуждать женщин рожать детей.
Тьма клубилась за гранью, и я поспешно запечатывала ее в себе. Одну прореху за другой, стремительно отделяя мир мертвых от мира живых.
– Или удерживать их помимо их воли. Что вы сделали, чтобы леди Николь вела себя смирно? Надели на нее магические кандалы, как на Анри?
– Вы не представляете, о чем говорите, – прошипел герцог.
Сейчас он и впрямь напоминал взбешенного ястреба. Казалось, даже нос его заострился, как клюв.
– О, мне далеко до ваших представлений о благородстве. Вы говорили, что Эрик не пойдет против вас.
В миг, когда последняя частичка тьмы была запечатана, я почувствовала себя странно. Сейчас по венам прокатится золотой огонь, а потом я перестану быть.
Моя магия сгорит вместе с магией Эльгера.
Но оно того стоит.
– Как вы теперь будете смотреть ему в глаза? Теперь, когда он узнал обо всем, ваша светлость. Или правильнее будет сказать, ваша низость?
Я не могла пошевелиться, но могла смотреть ему в глаза. И даже улыбнулась.
Хлыст взвился в воздух, и я сжалась в ожидании удара.
Тьма заворочалась внутри, уже не моя. По телу побежал холод, сила маленького некромага рванулась в мир. Ударилась о сеть заклинания и обиженно отступила. А следом изнутри полыхнуло жаром, и в холл плеснуло ослепительное сияние. Хлыст растворился в золотой дымке, магические светильники взрывались один за другим и гасли, но они больше не были нужны. Солнце было повсюду: раскаляло воздух, текло по стенам и потолку, искрилось на гобеленах.
Мир перевернулся, стены скользнули ввысь.
Мягкие объятия мужа и звездопад в Лавуа. Небо, плачущее золотыми слезами. Голос Софи, тонкие пальчики, сжимающие в моей ладони оберег. Биение сердечка внутри. Я осела вниз, на ледяной мрамор.
Казалось, не осталось в этом мире частицы, не напоенной золотой мглой.
Вся она уходила в пространственный разрыв, обтекающий герцога изумрудным контуром. Ярость, изумление, злость, отразившиеся на лице Эльгера, предназначались не мне.
Я не горела.
Мгла обтекала меня и струилась к герцогу.
Заклинание ослабло, я смогла пошевелиться.
Приподнялась на руках и увидела Анри.
Золото путалось в его волосах. Пылало в глазах безудержной яростью. Кожа казалась раскаленной – просвечивала тонкими нитями золотых сосудов, искрилась, прогревая воздух вокруг себя. Задохнувшись от ужаса, я смотрела на мужа и герцога, застывших друг напротив друга. Ни одна магия не способна устоять перед натиском хэандаме, но сила Эльгера была заключена в нем, а разрывы пространства не позволяли мгле до него добраться. Волны магии искажений – мощной, жуткой, пронизывали залу. Она накатывала убийственными волнами, от нее мутило и кружилась голова.
Поднялась.
Осторожно, опираясь о стену.
– Как долго ты продержишься, мальчишка? – Эльгер шагнул вперед. Глаза источали зелень, как у Вероник. Длинная прядь прилипла к виску, напоминая выжженный шрам и делая его светлость еще более жутким. – У меня в запасе уйма времени. Сколько его у тебя?
– Сколько потребуется.
Голос Анри звучал глухо, браслет на моей руке больше напоминал ожог.
– А у твоей жены?
Эльгер вскинул руку, и пространство рядом со мной раскрылось зияющей раной. Я вскрикнула и едва успела набросить паутину защиты, которую в клочья разодрал поток изумрудных молний. На следующую они обрушились градом: запечатанный в своем коконе, герцог холодно усмехнулся. Серебро задрожало под потоком боевого заклинания мааджари. Искры взлетели ввысь и в стороны. Рассыпались, померкли в солнечной дымке.
Жилка на шее мужа бешено колотилась. Полыхало раскаленное золото в радужке.
Бессильная ярость и страх накрыли меня с головой: не мои – мужа. Мгла была бессильна, ей не отрезать пространственный разрыв. Он не мог сделать ничего, не мог даже закрыть меня собой. Только смотреть.
– Оставь ее! – прорычал Анри. – Хватит!
– Оставить? – Симон выплевал слова как проклятия. – Я возлагал на тебя надежды, глупец! Чем ты мне отплатил за доверие? Спутался с крысами, которые прячут взгляд при упоминании магии. Бегут, поджав хвост, как в свое время бежал твой отец. Желаешь моей смерти? Так смотри, как умрет она!
Молнии врезались в мою защиту одна за другой.
Единственное, что способно меня спасти – сила ребенка.
Но я снова не чувствовала ее.
И тут меня обожгло догадкой: пространственный разрыв!
У него две стороны.
Чувствуя предательскую дрожь во всем теле, нырнула на грань. Глубже, глубже, глубже, в самое сердце тьмы. Вбирая в себя смерть до последней капли, глядя как стремительно мир теряет цвет. Всю свою силу обрушила в раскрытое пространство, через которое Эльгер стремился добраться до меня. Он почувствовал, успел поставить заслон, но магию искажений не удержал. Тьма хлестнула наотмашь, протащила его светлость через холл и швырнула на богиню мааджари. Оберегающий герцога контур поблек, тьма схлестнулась с золотом, фонтаном взметнулась ввысь.
Чувство было такое, словно солнце поднялось из глубин земли. Озарило полотно с раскинувшей руки женщиной, рождая на нем рассвет посреди ночи.
Жуткий темный рассвет.
Проклятия герцога обрушились на меня одновременно с градом изумрудных стрел.
Анри обернулся, и его ужас отразился в моей душе.
Понимая, что на щит просто не хватит сил, зажмурилась.
Полыхнуло зеленью, но почему-то не обожгло. Широко распахнув глаза, я смотрела в лицо Эрика, который закрыл меня собой. Опираясь ладонями о стену, он медленно осел к моим ногам.
И я тогда увидела, как золотой вихрь захлестнул Симона. Лицо герцога исказила бессильная ярость, из груди вырвался не то вой, не то рев. Муж стремительно шагнул вперед: в его руках, в ослепительном свете стальные лезвия показались золотыми жалами. Последнее, что успела увидеть – короткий замах. Широкая спина Анри заслонила от меня герцога, но я все равно зажала уши и зажмурилась.
Волна убийственной магии де ла Мера прокатилась по Шато ле Туаре.
В последний раз.
49
Полотно с богиней мааджари сорвалось вниз, и Анри стремительно отступил, оставляя Симона Эльгера погребенным под слоями тяжелой ткани.
Меня трясло.
Трясло так, что дыхания не хватало, а зубы клацали, как дробилка для орехов.
Казалось, если отлеплюсь от стены, свалюсь замертво. Но нет. Не свалилась. Первый шаг дался с трудом. Второй уже проще.
