– И ты согласилась непонятно на что.
– Да! – Я глубоко вздохнула и подняла руки. – Но я тогда не выбирала между сотней распрекрасных вариантов. Приняла его помощь и взамен пообещала свою. Хотела посоветоваться с тобой, как быть, когда все немного уляжется, но… последний месяц у нас выдался несколько насыщенным, не находишь?
Я покачала головой.
– Анри, я понимаю, как тебе тяжело. Но и мне нелегко тоже. Я не просила о такой магии, но она – часть меня. Смерть со мной на всю жизнь, и день ото дня будет становиться все опаснее и сильнее. Ты сможешь любить меня такой? Такой, какая я есть? – Грудь сдавило от нехватки воздуха, а может, дышать мешал вставший поперек горла ком. – Потому что если не сможешь, то…
– Глупая. Какая же ты глупая.
Меня сгребли в объятия и прижали к себе. Так порывисто и крепко, что даже вырываться не хотелось.
– Думаешь, дело в твоей магии?
– Тогда в чем? – запрокинув голову, посмотрела ему в глаза.
– В том, что ты – мое все, Тереза. Твой брат был прав, когда говорил, что мужчина в ответе за свою женщину.
– Нет, – я покачала головой. – Нет, Анри. Мой брат считает, что знает, как лучше, и всегда поступает по-своему, даже если это «лучше» сваливается на голову любимых и вколачивает их в пол. На самом деле построить что-то по-настоящему крепкое можно только вместе. И сейчас я прошу тебя быть со мной. Поехать вместе туда, где похоронена эта женщина. Закрыть тему Эльгеров раз и навсегда, потому что после ни одному из них я не буду ничего должна.
– Думаешь, они позволят о себе забыть? – Анри усмехнулся.
– Я не настолько наивна. Но мы вместе, и для меня это главное.
Он кивнул, по-прежнему крепко прижимая меня к себе.
– Это тебе не навредит?
– Нет. Общение с миром мертвых – суть некромагии. В худшем случае у меня просто ничего не получится.
Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза. Первым нарушил молчание Анри:
– Попрошу Лиро все-таки накормить лошадей. Надо выставить Эльгера в Ларне до ужина, пока он не решил, что ему тут рады.
Я рассмеялась.
– По-моему, ты и так был весьма убедителен.
Муж улыбнулся в ответ – впервые за все время нашего разговора.
И я вздохнула с облегчением.
14
Когда я вошла пожелать Софи доброй ночи, она сидела на кровати, спиной к двери. Мэри уже помогла ей переодеться, но кажется, девочка даже не собиралась ложиться. Склонившись над разложенными на покрывале картами, по которым скользил тусклый свет светильника, была поглощена своим занятием настолько, что не заметила меня.
– Тебе не пора спать?
Она обернулась: судя по блеску глаз, заснуть у нее не получится еще долго.
– Сейчас. Я быстро, Тереза. Расклад нельзя оставлять незавершенным.
– И что там у тебя?
Я подошла и опустилась на край кровати – осторожно, чтобы не задеть выложенные карты.
– Смерть и Солнце, – пробормотала Софи, указывая на карты. – Вы всегда приходите вместе.
Смерть была символично изображена в виде нечеткой фигуры, с провалами вместо глаз и рта. Размытой настолько, что сквозь нее проступали очертания призрачного черного леса, окутанного туманом. Карта «Солнце» была повеселее – круг, лучики и выцветшее поле внутри, но от нее мне стало гораздо больше не по себе: если разрезать на две части, получится печать Эльгера. Рядом лежало еще несколько карт, рубашками вверх. Софи перевернула следующую: на ней была изображена дорога, бегущая между скал.
«Путешествие».
– Что это значит?
– Значит, что мы скоро поедем в Энгерию.
– А может быть, в Ольвиж? – поддразнила я.
– Нет. – Софи хитро улыбнулась и показала мне язык. – Именно эта карта приходит, когда дорога будет очень долгой. И чаще всего ведет в другую страну.
Очередная картинка оказалась «очаровательна»: на ней изобразили покойника – мертвенно-бледного, со сложенными на груди руками. Сама карта была с говорящим названием. Софи открыла дальше – по черному фону бежали огненные трещины. То есть подозреваю, что когда-то они были огненными, сейчас их цвет напоминал пламя, на которое смотришь через слабо закопченное стекло. Наверное, следовало заставить ее убрать свои игрушки, но я как зачарованная смотрела на надпись.
«Катастрофа».
– Что это значит?
– Погоди, вскрою до конца.
Расклад дополнили «Любовники», непонятная для меня пустая карта, «Демон» и расколотая молнией надвое скала – «Переход». Софи нахмурилась, закусила губу, но когда повернулась ко мне, уже беззаботно улыбалась. Пожалуй, подозрительно беззаботно.
– Все, вот теперь можно спать, – она сложила карты, поднесла их к губам и убрала в мешочек, который бережно завязала. После чего сунула его под подушку.
– Ты мне так ничего и не объяснила, – напомнила я.
– Разве?
Софи нагнулась, чтобы проверить, как себя чувствует Лилит: свернувшись крохотным серым шариком, мышь хрустела кормом рядом с поилкой, из опилок торчали только уши. Сунув палец между прутьями, девочка погладила ее по спинке, та посмотрела на нее блестящими глазками-бусинками, и продолжила есть. Похоже, мышь была счастлива, что пережила очередной день без визита Кошмара, который постоянно норовил проникнуть в комнату – сама девочка тщательно запирала дверь и окна, когда уходила, а всей прислуге было поручено смотреть за тем же. Убедившись, что ее любимица в порядке, дочь нырнула под одеяло, старательно в него завернулась и подтащила поближе куклу, которую мы ей купили на ярмарке. С того дня она расставалась с ней только на занятиях и во время прогулок.
– Ну да. Например, что значит пустая карта?
– А… это неопределенность. У нее два значения: то ли карты отказываются говорить о каком-то событии, то ли в жизнь людей войдет нечто новое, неожиданное. Оно может быть как хорошим, так и плохим.
– А «Демон»?
– «Демон» – человек с неясными намерениями. Хитрец, ведущий свою игру.
Почему-то подумала про Эрика. Разумеется, верить ему я не собиралась, да и вообще не собиралась вести с ним никаких дел. Он владеет древними знаниями мааджари, магией искажений, а теперь еще и золотой мглой – бр-р-р, мороз по коже. Нет уж, расспросим покойницу о последних днях жизни его матери, и распрощаемся. Благополучно.
По крайней мере, я на это надеюсь.
– Софи, нам с Анри нужно уехать. Завтра вечером. – Девочка сразу насторожилась. – Это ненадолго, всего на несколько дней.
Она сникла и повыше подтянула одеяло.
– Не хочу, чтобы вы уезжали.
Я погладила ее по руке.
