От мужа повеяло холодом, и я прикусила язык.
Тем не менее Анри не отстранился, разве что черты лица его стали жестче, а уголки губ опустились вниз.
– Дело не в этом, Тереза. Евгения и Эрик терпеть не могли друг друга с самого начала, как Симон представил своего наследника Лиге. Он ждал несколько лет, чтобы ударить ее побольнее.
– Он говорил, что Евгения подписала ему приговор.
– Это правда. Ее голос был решающим.
– Естественно, что он хотел отомстить.
– Естественно. Но я был тем, с помощью кого приговор привели в исполнение.
Я потерлась щекой о плечо мужа.
– Думаешь, он раскрыл бы нам свою тайну, если бы собирался мстить?
Анри покачал головой.
– Только поэтому и согласился. Но я до сих пор уверен, что это его очередная игра.
В дверь постучали: это был один из тех новомодных паровозов, попасть в купе которых можно только из вагона – все для удобства пассажиров. Впервые такая конструкция появилась в «Стреле Загорья», от первого отказались из соображений безопасности – все-таки путешествовали им состоятельные пассажиры. Анри говорил, что рано или поздно все поезда станут такими. Любому воришке гораздо проще попасть в купе с внешней стороны, чем пройти через вагон. И точно так же гораздо проще скрыться.
– Доставка чая! А так же любви и нежности специально для влюбленных.
Услышав голос Эльгера, мы подпрыгнули одновременно.
А потом ручка клацнула и Эрик шагнул в купе – сияющий, как новехонький антал. Муж взвился с сиденья подобно песчаному вихрю, следом вскочила и я.
– Ты что здесь делаешь, Эльгер? Мы договаривались встретиться в Тевинье.
– Договаривались, но мне стало скучно. И я решил поехать поездом, а не экипажем. Знаете ли, отбить себе пятую точку, ночевать в придорожных забегаловках – удовольствие ниже среднего. И вообще меня в последнее время укачивает в каретах. Возможно, из-за золотой мглы. Ты, кстати, ничего такого не чувствуешь?
– Изыди! – прорычал Анри.
Эрик укоризненно посмотрел на него.
– Разве так обращаются с партнерами? – потом перевел взгляд на меня и добавил: – Спорим, вы сейчас говорили обо мне?
Не дожидаясь ответа, указал в нашу сторону и хитро подмигнул.
– Угадал!
Он устроился на диванчике, хлопнул себя по коленям.
– Ну что? Какой у нас план?
– Вышвырнуть тебя отсюда, – Анри уже пришел в себя и шагнул к Эрику, но я схватила его за плечо.
Не хватало еще драки в поезде.
– План простой. Вечером приезжаем в Ольвиж, ночуем в гостиницах.
– В разных, – подчеркнул Анри.
– Да ну тебя, – отмахнулся Эрик. – Думаете, я за вами следил?
Скептический взгляд мужа подсказал, что именно так он и думает. Я сложила руки на груди. Посмотрела сначала на одного – очень выразительно, потом на другого – и, убедившись, что новой перепалки не последует, продолжила:
– Утром едем в Тевинье, ближе к вечеру встречаемся у ворот городского кладбища. Поднимаем Джолин, ты ее расспрашиваешь, после чего мы благополучно расходимся и забываем друг о друге. Навсегда, маркиз. Договорились?
– Вряд ли я смогу когда-нибудь забыть о тебе, леди Смерть.
Анри шагнул к Эрику, схватил за плечо и рывком вздернул с диванчика.
– Проваливай. Из. Нашего. Купе.
Тот лениво сбросил его руку и прищурился. Они стояли друг напротив друга, и хотя Эльгер был ощутимо ниже… ох, как же они в этот момент были похожи! Но если ярость мужа мне подсказывал браслет, то ярость Эрика звенела в напряженной тишине и отзывалась в каждом слове. Которые тот выговаривал изнурительно-медленно, в темпе движущегося по зною песков каравана:
– Переставай. Меня. Лапать, де Ларне. Или я забуду о том, что у нас перемирие.
– Так, все, хватит!
Влетев между ними, я вцепилась в Эрика и лично подтолкнула его к выходу. Почему-то мне казалось, что если его буду «лапать» я, он будет не против. А то еще и добавки попросит.
– Жду тебя через два дня вечером, на городском кладбище Тевинье. И раздобудь лопату.
Приложив немного усилий, мне удалось все-таки оттеснить Эльгера к порогу, где муж уже успел распахнуть дверь.
– Лопату? – Тот приподнял брови. – Это еще зачем?
– Будете копать, маркиз.
– Раскапывать могилу?
– Закапывать Джолин. Откопается она сама.
– Закапывать? Я?
– Ну не я же. Без лопаты можешь не приходить.
Воспользовавшись кратковременным замешательством, промелькнувшим в жемчужно-серых глазах, я решительно подтолкнула Эльгера в коридор, Анри с грохотом захлопнул дверь и повернул задвижку замка.
– С каждой минутой мне все меньше нравится эта затея, – негромко произнес муж.
Я не стала говорить, что мне тоже.
Тевинье представлял собой типичный провинциальный городок… бы. Если бы не вязкий, удушающе-тяжелый запах от многочисленных фабрик, которые были натыканы в нем буквально повсюду. От него на языке становилось солоно и хотелось прикрыть рот надушенным платком – иногда создавалось ощущение, что вдыхаешь неразбавленный горьковатый дым. Собственно, это было не только ощущение: смог стелился над засыпающим городом, над домами, в которых одно за другим гасли окна, напоминая не лучшие дни в Лигенбурге – когда ветер начинал дуть в твою сторону и приносил с собой металлические, горькие, сухие примеси неестественного аромата прогресса.
Городок был большой и продолжал строиться: видимо, рабочей силы сюда требовалось много и люди приезжали вместе с семьями. Помимо промышленности в Тевинье насчитывалось множество магазинчиков – разумеется, к вечеру уже закрытых, я усмотрела два парикмахерских салона и четыре лавки гробовщиков. Кладбище располагалось на окраине, сразу за ткацко-прядильной фабрикой: мимо высокой ограды вела одна-единственная улочка – в приветливо распахнутые ворота, приглашающие в царство мертвых. Понятия не имею, что могло заставить нормального человека решиться переехать в Тевинье из Ольвижа. На ум ничего, кроме нужды, не приходило. Ну или возможно, Джолин к старости тоже стала не совсем нормальной.
Над воротами на ветру покачивался тусклый фонарь, тени от него ползали по стенам сторожки. За запыленным окном которой виднелась сутулая мужская фигура и огонек свечи. Я шагнула на грань и направила щупальца тьмы сквозь стекло, мягко заключая сторожа в кокон, вытягивая из него силы. Здесь нужно было быть очень осторожной, поэтому я вся взмокла, удерживая дорвавшуюся до жизни смерть. Сторож даже ничего не почувствовал – ну разве что легкий озноб и головокружение, просто сполз на стол, и я тут же увлекла тьму назад. Биение его сердца за гранью ощущалось даже на расстоянии: жив. Завтра проснется и будет думать, что задремал.
