Что и говорить, осенью город посмотреть не удалось. Недолгое время, в которое я была предоставлена самой себе, разве что по галерее пробежалась и по центру, да еще по набережной Лане. Уверена, что Ольвиж гораздо ярче и объемнее, чем можно себе представить. Если знать, где искать, вот Анри наверняка знает.
– Поведешь меня в кабаре? – улыбнулась я.
Муж приподнял брови.
– Леди Тереза, вы продолжаете меня удивлять.
– Не в последний раз, – хмыкнула я.
– Интригуешь, моя дорогая жена.
Я улыбнулась.
– По мере сил и скромных возможностей.
– Предпочитаю, чтобы меня интриговали нескромно.
– Почему меня это совсем не удивляет?
Вместо ответа муж провел по моим волосам, перебирая длинные пряди, скользнул губами по губам, и сердце подскочило до самого горла. Нет, все, я сдаюсь… Противиться этому полубезумному искушению уже не осталось сил. Подчиняясь силе его рук, подалась вперед, сходя с ума от жаркого глубокого поцелуя. Еле слышно щелкнул крючок на платье, и тут же раздался стук в дверь. Который тут же повторился: сильный, настойчивый. Мы даже не успели отпрянуть, просто смотрели друг на друга шальными глазами, словно пытаясь понять, что же произошло. По-прежнему касаясь губами губ.
– Анри. Миледи. – Голос Жерома. – Простите, что прерываю, но это срочно.
– Минуту.
Крючок щелкнул снова, муж мягко ссадил меня с колен.
Мы вскочили, я принялась поправлять волосы, пытаясь представить, что же там могло стрястись такого срочного. Судя по выражению лица Анри, его мысли текли примерно в том же направлении. За время, пока я расправляла складки на платье, муж успел зажечь лампу. При таком свете сразу стало понятно, чем мы занимались – по покрасневшим припухшим губам.
У меня что, такие же?
Я прикрыла рот ладонью, но определить это наощупь не представлялось возможным. Да и поздно уже, потому как Анри распахнул дверь.
Когда вслед за Жеромом в кабинет шагнул Гийом, я поняла, что случилось действительно что-то серьезное.
17
«Ольвиж сегодня» – бульварная газетенка, писака из которой скатился с наших ступеней и вприпрыжку бежал к своему экипажу, лежала раскрытая на первой полосе. Камердинер опирался о стол, не глядя на меня. Анри, прищурившись, смотрел на убористые колонки, венчал которые заголовок:
«ЧТО СКРЫВАЕТ ЗОЛОТАЯ МГЛА»
В статье рассказывалось об истории кровавого культа золотой мглы, об изгнании хэандаме. О возможных последствиях нашего с Анри брака: о ребенке, который способен сочетать несочетаемое. О деяниях некромагов, отринувших жизнь, об их опытах над мертвецами и походах за грань, об истории матушкиного рода, восходящего корнями к Роберу Дюхайму, и о страшном подвиге моего предка. Слишком много знаний – тех, которых обычному человеку не раздобыть без рекомендаций. Слишком много совпадений и слишком прицельный удар: журналист, некий Жак Аркур, ссылался на Маэлонский Фонд Знаний, доступ в который он получил с помощью «неравнодушного человека».
«Я не смогу раскрыть имя, – написал он в конце статьи, – но я могу лишь благодарить этого человека за то, что теперь мои глаза раскрыты. То, что долгое время держалось в тайне и оберегалось самым тщательным образом, теперь доступно нам всем. И мы имеем право знать, кто или что живет рядом с нами».
– Что ж, Аркуру явно повезло с осведомителем, – зло бросил Жером.
Гийом взъерошил темные волосы, и тут же снова скрестил руки на груди. Высокий, по-прежнему слишком худой и нескладный для мужчины. Разве что бородка, которую он отпустил, придавала ему пару лишних лет и солидности.
– Ольвиж просто порвало, – негромко произнес молодой человек. – Сейчас эта новость обсуждается на каждом углу и в каждой кофейне. Она распространяется, как лесной пожар. Перед посольством Энгерии какие-то умники расхаживали с плакатами: «Забирайте свою ведьму обратно». Их, разумеется, сразу же арестовали, но…
Муж тяжело взглянул на него поверх сцепленных рук, и Гийом осекся. Внешне Анри оставался спокоен, и это спокойствие пугало меня больше самой неистовой бури. Если бы он кричал и рушил все вокруг, было бы проще. Но сейчас на родном лице застыла чужая маска, страшная и жестокая. От его взглядов стыло сердце, в груди собиралась тугая ярость, скручивающаяся в комок и мешающая дышать. Эта грязь обрушилась на нашу семью с силой штормовой океанской волны! На моих близких!
– Просто Темные времена какие-то, – буркнул Жером.
– Люди во все времена одинаковы, – ответил муж.
В Темные времена в Вэлее маги не гнушались страшных заклинаний, но и казнили тогда многих, по доносам. Невзирая на старину рода, виновных и невиновных. Странно, что у них вообще аристократия уцелела, потому что страну в прямом смысле заливали магической кровью.
– Можем мы заставить их дать опровержение? – Гийом сунул руки подмышки.
– Бесполезно. Они сослались на источник, и в статье нет ни слова лжи, – холодно отозвался муж.
– Неужели мы не заткнем какого-то паршивого журналистишку? Просто так все это оставим?
– Если дойдет до суда и межнационального расследования, мы в очередной раз останемся в дураках и спровоцируем новый всплеск недовольства. Тот, кто все это придумал, прекрасно об этом знал.
– Ты тоже прекрасно знал! Знал, что так будет, что готовится очередная подстава, и все равно потащился туда, помогать этому убл… – Жером осекся. – Эльгеру.
– Что сделано, то сделано. Он за это ответит.
– Это не может быть он.
Ко мне повернулись все. Но если до этого я сидела на диване, разглаживая на подоле складки, то сейчас поднялась и спокойно встретила направленные на меня взгляды мужчин.
– Эрик не стал бы этого делать. Он пришел к нам за помощью, и он не…
– Не стал бы? – Жером схватил газету и потряс ей, словно надеялся ссыпать слова мне на платье. – Посмотрите на дату, миледи. Напомните-ка, когда вы были в Ольвиже проездом?
– Примерно в тех же числах, если мне не изменяет память.
– Она вам не изменяет, – резкий голос камердинера сочился ядом. – Считаете, что это совпадение?
– По-моему, ты забываешься.
Голос Анри заставил вздрогнуть даже меня. Он поднялся из-за стола и шагнул к побелевшему лицом Жерому.
– Забываюсь? Всевидящий, Анри! Да что она вообще тут делает? Это же не женский разговор!
– Неужели? – я повернулась к камердинеру. – С чего бы?
– С того, что ваша сентиментальность уже не в первый раз натворила дел.
– Выйди.
Я вздрогнула, хотя обращались не ко мне: таким тоном спокойно можно голову снести, как лезвием шиинхэ. Жером же только бросил на меня испепеляющий взгляд, швырнул газету на диван и вышел. Гийом последовал за ним, и когда за мужчинами закрылась дверь, Анри приблизился.
