Приехать он должен был как раз к обеду. Тайком дожидаясь его на чердаке – оттуда дорогу было видно лучше всего, я завернулась в шаль и подумывала о том, не купить ли сюда кресло-качалку. Неплохое место для раздумий, да и виды чудесные. Жаль, что оконца маленькие, а вот если чердак убрать – все равно им никто не пользуется, и сделать мансарду, м-м-м…
Экипаж долго не показывался, я устала стоять и решила еще раз заглянуть в одинокий сундук. Все эти вещи для мужа были отчаянно дороги, когда он мне их показывал, его лицо становилось светлым, как лик Всевидящего, иконку с которым леди Николь положила ему в дорогу. Одежда, из которой он вырос: крохотный камзол маленького графа, темно-синий, с золотой окантовкой, жилет и рубашка, брючки. Башмачки. Я смотрела на них и думала о том, каким мог бы быть наш сын. Возможно, золотоволосым с темными глазами – так похожими на мои, или же наоборот, темноволосым и светлоглазым, с невероятно притягательной улыбкой отца.
Очнулась на опасной мысли о том, какой цвет подошел бы наследнику графа де Ларне и племяннику герцога. Одернула себя, аккуратно сложила вещи назад в сундук и погладила шероховатую, пожелтевшую от времени, бумагу конверта кончиками пальцев.
«Моему Анри».
Почерк леди Николь – по-женски изящный, мелкий, был из тех, которые забыть невозможно. Аккуратный, буковка к буковке, с характерными завитушками у заглавных. Вздохнула и вернула письмо на место. Случись все иначе, я бы ей понравилась? Ведь она желала сыну такой же любви, как у них с лордом Адрианом, а мы с Анри были обручены, хотя друг друга даже не знали. Не говоря уже о том, что не сумели бы дать нашим родителям внуков.
Минуточку…
Я развернула конверт и достала письмо, быстро пробежала строчки глазами.
Последние – несколько раз.
«Надеюсь, что однажды рядом с тобой появится женщина, которую ты будешь любить так же, как я люблю твоего отца, и как он любит меня. Не обращай внимания на титулы и ранги, выбирай сердцем. Живи этим чувством, и пусть ваша жизнь пройдет в стороне от магии и дворцовой роскоши, она будет принадлежать только вам».
И как это понимать? То, на что я изначально не обратила внимания, сейчас казалось, мягко говоря, странным. Лорд Адриан и леди Николь женятся по большой любви. У них рождается мальчик, которому они искренне и от души желают счастья, а потом внезапно заключают договор с моим отцом, согласно которому их сын по достижении совершеннолетия должен жениться на какой-то непонятной девице. Ну ладно, это была я, но они-то тогда не могли знать, что из меня вырастет что-то путное. Знали только, что я некромаг, и силы во мне немерено. Может, я была бы со вздорным характером, и…
Ладно, забыли.
С моим отцом все понятно, он таким вот странным образом искал для меня защиты. А чего искали граф и графиня де Ларне? И как тогда понимать это вот пожелание – «не обращай внимания на титулы и ранги, выбирай сердцем»?..
– Тереза? Мэри, ты не видела миледи?
– Нет, граф. Она собиралась вас встречать, была в спальне, а потом…
В этот миг я поняла, что прозевала возвращение Анри, поспешно сложила письмо обратно в конверт, быстро захлопнула сундук.
– Я здесь!
Эхо подхватило мой крик. Раздались шаги, муж взлетел по лестнице. Уставший с дороги, с привычно перехваченными лентой волосами, такой родной!
– Тереза!
Вскочила и бросилась к нему. Прильнула, обняла, утонула в глубоком поцелуе – пронзительно-нежном. Переплетенные пальцы и одно дыхание на двоих. Долгая упоительно-сладкая радость встречи. С трудом нашла в себе силы, чтобы оторваться от таких желанных губ, встречаясь глазами.
– Ты что тут делаешь одна?
– Тебя ждала.
Всевидящий, хорошо-то как! Наглядеться не могу. А когда поняла, что он смотрит так же – жадно, словно целый год не виделись, на сердце стало совсем тепло. Сейчас главное не растечься по чердаку неудачно выставленным на весеннее солнце снеговиком.
– Я наведался на кухню и немного не понял… Мы встречаем короля?
– Графа. Зато какого! Голодный?
– Самую малость, – Анри коротко улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. – Нам о многом нужно поговорить, Тереза.
Вот не понравились мне эти слова. Не понравились.
Не знаю, почему.
Но еще час-другой спокойной жизни рядом с любимым мужем одна леди точно заслужила.
– А обед? – негромко спросила я и сделала большие глаза.
Анри привлек к себе, перебирая мои волосы. Снова прильнул к губам в коротком поцелуе и ответил:
– Думаю, разговор подождет.
Перед кабинетом мужа мы столкнулись с Жеромом. Камердинер напоминал снеговую тучу, из которой вот-вот повалят крупные молочные хлопья, а когда увидел меня, стал еще мрачнее.
– Если у вас есть, что мне сказать, месье Шеар, можете сделать это прямо сейчас.
– Я уже сказал вам все, что думаю. История в Лигенбурге вас вообще ничему не научила. Добровольно лезете в самое пекло, да еще и графа подставляете.
– Чем именно, позвольте узнать?
– Не считая авантюры с Эльгером? Вечно встреваете не в свои дела, с которыми должно разбираться мужчинам.
– Вы случайно не из Энгерии родом?
– Нет, оттуда родом вы. Хотя иногда я в этом сомневаюсь.
– Вот как! Между прочим, оттуда родом еще и моя камеристка, а именно ко мне вы придете просить ее руки.
Жером осекся, я же быстро добавила:
– К тому же, это решение графа – держать меня в курсе всех дел!
– Еще бы. Он же хочет спать спокойно.
– Что вы сказали?
Камердинер сделал вид, что оглох. Я раскрыла рот, собираясь сообщить этому наглецу, что кое-кто зарвался, но тут из-за двери донеслось:
– Я все слышу.
Гм… Кажется, мы немного увлеклись и не заметили, как перешли на повышенный тон. Подавив желание показать язык, я вскинула голову, позволила Жерому открыть дверь и гордо прошествовала к столу, за которым нас уже ждал Анри. Демонстративно уселась в кресло рядом, предоставив камердинеру выбирать: устроиться на диванчике или стоять столбом.
За моей спиной щелкнул замок.
Анри подозрительно прищурился.
– Все? Я могу начинать?
Я кивнула, и над нами сомкнулся полог безмолвия. Камердинер прерывисто вздохнул и прошелся по кабинету – от окна к двери, и обратно. Отодвинул тяжелую портьеру и замер. Анри же старательно выровнял подставку для письменных принадлежностей, переставил чернильницу и переложил перья ровнее. После чего выложил на стол знакомую нам газету «Ольвиж сегодня». То, что ничего хорошего в ней нет, стало понятно сразу. Еще раньше, чем я увидела заголовок.
«РЕБЕНОК В РУКАХ ЧУДОВИЩА»
