После всех этих откровений мне как-то резко расхотелось устраивать праздник на крыше.
Мы перешли еще несколько мостиков и сменили несколько улочек прежде, чем добрались до магазинных рядов. Здесь все лавки были сосредоточены в одном месте: мелкие жались друг к другу, крупные выступали и возвышались над остальными – в некоторых магазинах было по два-три этажа. В одном из таких и располагался обещанный мужем магазин игрушек, волшебство в котором начиналось еще с витрин. Украшенный блестками и шарами за стеклом стоял огромный кукольный дом, рядом с ним пристроилась елка и две куклы в роскошных бальных платьях почти с Софи ростом.
– А я… Я что, и такую могу попросить? – спросила она, обернувшись к нам.
– Выбирай любую, какая тебе нравится, – улыбнулся муж.
Стоило нам шагнуть внутрь, как звякнул колокольчик. Народу в магазине было много, но к нам тут же подбежала девушка в воздушном розовом наряде с белым фартучком. Длинные красиво уложенные локоны и диадема намекали на то, что она сказочная принцесса. Софи даже не заметила, она осматривалась по сторонам, открыв рот – в Ольвиже мы так никуда ее и не сводили, поэтому сейчас взгляд дочери метался между большущими домиками, пряниками, елками и шарами, прыгал с кукол на железные дороги и мягкие игрушки.
– Устроите синьорине экскурсию? – обратился Анри к «принцессе» вкрадчивым бархатным баритоном. – Пусть выберет все, что захочет.
– Разумеется, – та слегка покраснела. – А вы…
– А мы с женой осмотримся. Где у вас готовые маскарадные костюмы?
– На третьем этаже.
– Ой, – это Софи вернулась в реальность и заметила «принцессу».
Она переводила взгляд с девушки на нас, и обратно, словно не верила, что такое бывает. Но стоило «принцессе» предложить ей посмотреть кукольный отдел, мигом забыла и о смущении, и о растерянности. Мы же направились к лестнице, время от времени уворачиваясь от снующих между полками и игрушками детей.
Чтобы попасть на третий этаж, пришлось пройти через весь второй. Который был заставлен готовыми крохотными кроватками с балдахинами. Крохотные одеяльца и висящие над ними погремушки оказались как удар под дых. Особенно когда я увидела стоявшую возле дальней стены пару. Темноволосые, смуглые и невысокие, как большинство лацианцев. Молодая женщина была в положении – под свободным платьем просматривался заметно округлившийся живот. У нас в Энгерии ее бы из дома не выпустили, но в Маэлонии все по-другому.
Паре показывали кроватки, и девушка вся сияла. Сияла так, словно внутри нее поселилось солнце. Круглое лицо то и дело украшала невероятно светлая улыбка. В этот миг я отчетливо осознала, что у меня такой улыбки не будет. Никогда. Первой улыбки своей дочери или сына я тоже никогда не увижу. Не услышу первого крика. Мне никогда не держать на руках нашего малыша, а вот у Франчески с Анри вполне могли бы быть дети. Осознание этого накатило ледяной яростью и отчаянием: такими, что даже я сама испугалась. Тьма заворочалась внутри, холодом скользнула по позвоночнику и потекла к пальцам.
Я сжала кулаки, запирая в себе эти чувства, а тьму – за гранью.
– Я не представлял, что все случится именно так.
Мы, наконец, поднялись на третий этаж и пошли между вывешенных рядами карнавальных платьиц и костюмов, удивительной красоты масок – маленьких и побольше. Крохотные копии нарядов принцев и шутов, намийских шейхов или пиратов, принцесс и что-то похожее на одежды лесного народа элленари из легенд Энгерии. К счастью, здесь было поменьше людей, только вдалеке у примерочных царили заметное оживление и суета. Малыши капризничали и шумели, но родители их даже не одергивали, потому что сами говорили достаточно громко. Из-за этого гомона можно было не бояться, что нас услышат.
– А как ты себе это представлял? – вышло неожиданно зло.
– По-другому, – Анри остановился и сжал мои руки. – Тереза, Франческа – мое прошлое.
– Непохоже, что для нее это прошлое, – руки я отняла и даже отвела их за спину. – Судя по тому, как хорошо она помнит все, что между вами было. А что между вами было, кстати? Женщина, которая ждала тебя десять лет, вряд ли довольствовалась воздушными намеками.
Лицо мужа стало непроницаемым. Терпеть не могу, когда он так закрывается – и не поймешь, что чувствует, и не увидишь. Сколько лет ему было, когда он уехал? Семнадцать? И как часто они встречались потом? Получается, когда Анри отправился в Энгерию, он знал, что она его ждет. Франческа продолжала его ждать, но он ей ничего обо мне не сказал. А еще она гораздо больше похожа на меня, чем на эту блондинистую курицу Камиллу.
– Ты права. Я должен был о ней рассказать.
– Не мне о ней. А ей обо мне.
– Тереза, последний раз я был в Лации три года назад. О таком не говорят в письмах.
– О каком? О том, что любят другую?
– Да.
– Ты крутил романы со всеми подряд, зная, что тебя ждет эта женщина?
– Это было несерьезно.
– Неужели? – хмыкнула я. – То есть когда ты увидел меня и решил сделать своей, это тоже было несерьезно? Или ты решил, что я достаточно похожа на нее, чтобы…
– С ума сошла? – прорычал он.
На лестнице послышались шаги, и нам пришлось медленно направиться в сторону примерочных.
– Тебе не кажется, что мы снова говорим о прошлом?
– Нет! – яростно прошептала я и тут же еще понизила голос. – Эта женщина не готова тебя отпустить, и это наше настоящее.
– Но я готов отпустить ее. Уже отпустил.
Анри понизил голос так, что я едва его слышала. Но все-таки слышала.
– Тереза, я люблю тебя. А от Франчески отказался в тот день, когда согласился на предложение Комитета.
– Очень на тебя похоже, – хмыкнула я.
Всевидящий, как низко я пала! Выясняю отношения… в магазине.
На нас уже обращали внимание, поэтому я подошла к стеллажам с самыми разными масками и сделала вид, что рассматриваю их. Были здесь и светлые, и темные, с колокольчиками, как у шутов, и с тонким кружевом на каркасе, украшенным позолотой или серебром.
– Ты знаешь, чем я был занят. Поэтому не думал, что вернусь. Я вообще не собирался возвращаться, – донеслось из-за спины.
– А она об этом знала?
– Знала. Я никогда и ничего не обещал.
Я взяла одну маску: белоснежную, отчаянно хрупкую, расписанную серебряными и золотыми узорами, с бледно-голубой каймой вокруг глаз. Настоящее произведение искусства – а ведь это детская! Представляю, какая красота будет на улицах в ночь праздника.
Повернулась к мужу.
– Разубедить ее ты не старался, конечно.
Анри шагнул ближе. Серьезный, даже мрачный.
– Старался. Еще до того, как меня представили Эльгеру, и я окончательно осел в Вэлее, но она ничего не хотела слышать.
