– То? – продолжая ласкать ноющую грудь, другой рукой скользнула по его животу и ниже, почти касаясь пальцами желания мужа.
– Дня два не сможешь ходить, – прорычал он.
– Неужели? – собственный голос сел и тоже был хриплым.
– Хочешь проверить?
– Пожалуй… – свои прикосновения не шли ни в какое сравнение с теми сладкими ласками, что дарил мне он. Даже в воспоминаниях это было так ярко и отчаянно горячо, что перед глазами помутилось. А если еще вспомнить, когда мы в последний раз были вместе… Я содрогнулась, чувствуя, что дальше просто не выдержу сама. – Да.
Прежде чем успела вдохнуть, уже оказалась на спине.
Сильные руки развели бедра, пальцы сменялись языком, а когда дыхание сбилось окончательно – все силы уходили на хриплые стоны, Анри одним движением вошел. Кажется, я кричала: так резко, сильно и яростно мы не сливались воедино никогда раньше. Тело пронзало сумасшедшим огненным удовольствием, с каждым рывком все жестче и безумнее. Теперь уже простыни трещали под моими пальцами, а когда внутри полыхнуло наслаждение, рассыпаясь в полумраке комнаты повторением увиденного фейерверка, я выдохнула его имя. Еще несколько движений – болезненно-сладких, и я начала дрожать вместе с ним. Второй раз, третий, четвертый… когда Анри, наконец, меня освободил, содрогнулась.
В этот миг раздался какой-то сдавленный хруст.
Одна из ножек надломилась, и мы рухнули вниз. Ну как рухнули, слегка завалились на бок, вместе с кроватью. Моя подушка шлепнулась на пол.
– Хм, – многозначительно сказал муж, перегнувшись через меня.
И тут я захохотала. Смеялась так, что из глаз брызнули слезы. Внутри все еще растекались волны умопомрачительно-сладкого тепла, которые постепенно поглотил сотрясающий тело смех.
– А я предупреждал, – заявил Анри, который даже не потрудился подняться.
– Ты предупреждал, что я не смогу ходить. Но не о том, что нам будет не на чем спать.
Анри продержался недолго: спустя миг мы хохотали уже вместе. При этом он еще умудрялся выбирать из моих волос конфетти, и сбрасывать его на пол. Разноцветные кружочки медленно оседали на ковер.
Отсмеявшись, муж все-таки решил осмотреть пострадавшую ножку. А я поднялась, завернулась в покрывало и по телу прошла легкая дрожь: ходить и впрямь было чувствительно, но стоило вспомнить о нашем очередном безумии, как внутри все сладко сжималось. Перевела взгляд за окно и… Сначала подумала, что кто-то взорвал перед нашими окнами гигантскую хлопушку. Только потом поняла – окна спальни выходят на канал, где нет пешеходных улиц.
За окном, медленно оседая в густую темную воду, падал снег. Белые хлопья кружились в безветрии, крупные и поменьше.
– Невероятно, – сказал муж, обнимая меня за плечи. – Похоже, ее величество синьора Лация тоже решила сделать тебе подарок.
Я подалась назад, перехватила сильные ладони.
– Да, – сказала негромко.
– Что?
– Да, я выйду за тебя замуж… снова.
Анри крепче прижал меня к себе.
– Я рад.
Снег усилился, а мы стояли и смотрели на него, на мельтешение молочного роя. На разгорающиеся огоньки окон в других домах, на медленно гаснущие на нашей коже узоры. И не было в этот миг никого счастливее во всем бесконечно огромном мире.
25
– До свидания, Марко! Спасибо вам! – Софи четко проговаривала каждое слово.
Смуглый темноглазый маэлонец расплылся в широкой улыбке.
– До свидания, Софи. Ты моя умница!
Дочь разве что на месте не запрыгала от счастья. Впрочем, Марко всегда был щедр на похвалу – возможно, отчасти именно это заставляло ее с усердием корпеть над словарями и тетрадями для письма. Она и впрямь делала успехи в маэлонском, и в этом была наша общая заслуга. Дома мы говорили только на местном языке и никак иначе. Если кто-то из нас забывал слово, Анри подсказывал. Если же муж был занят, приходилось идти за словарем и вспоминать. Зато благодаря этому у меня почти не осталось пробелов, а Софи уже неплохо общалась и понимала большую часть из того, что ей говорят. Даже нараспев и очень быстро.
– Хорошего дня, синьора Феро, – к моей руке он склонился в поцелуе, зажав ее между ладонями.
Синьора, которая уже успела побывать и леди, и мадам, мягко, но настойчиво отняла руку и улыбнулась в ответ.
– Хорошего дня, Марко. До завтра.
– Жду часа, когда смогу увидеть вас снова.
К любвеобильности маэлонцев привыкнуть было нелегко, а если учесть, что меня еще и принимали за местную – из-за внешности, иногда возникали совсем неловкие ситуации. К понравившейся женщине мужчины здесь подходили без стеснения, причем самых разных сословий. Рассыпались в совершенно неуместных комплиментах, улыбались, болтали без устали. Их не смущало даже присутствие Софи. Да что там, их даже не смущало то, что я замужем, когда Анри не было рядом. Общались они так, словно знали друг друга всю жизнь, и никто это не считал неловким. Никто, если не считать меня. Софи было не привыкать.
– Всего доброго, Марко, – прохладный тон супруга однозначно говорил о том, что последние слова он услышал. – Завтра получите чек за неделю.
Улыбка учителя несколько померкла, он поспешил распрощаться. Я же прикрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной.
– Какое милое у вас вышло прощание, – хмыкнул муж.
– Анри ревну-ует, – пропела дочь.
– Софи, а ну марш заниматься!
Ее как ветром сдуло. Только туфельки застучали по лестнице.
– Я бы с удовольствием прощалась с ним в комнате для занятий, если бы мы наконец наняли экономку или дворецкого.
Дом мы нашли быстро по здешним меркам, да еще в южном районе Лации. Это была самая высокая часть города, и самая сухая. Ну, если так можно выразиться про город, который напоминал труды многовековых усилий водного крота-переростка. Улицы здесь были шире, дома повыше, площади побольше. Мосты соединяли эту часть с центром, но сам район мне очень нравился. Уютные ряды жилых домов, привычный цокот копыт по мостовым и шум колес экипажей. Чуть поодаль располагался большой рынок, а в другой стороне собор и парк. Парк! Подумать не могла, что наконец-то увижу здесь место, где можно гулять и не слышать плеска воды, весел и гомона перекрикивающихся лодочников.
А вот с прислугой вышла незадача. Точнее, незадача выходила всякий раз, когда кто-то приходил к нам на собеседование. Анри не устроила ни одна из девушек, претендующих на горничную, ни достаточно степенный мужчина с рекомендациями, которого я рада была бы взять распорядителем, ни две кухарки. Благо хоть готовила и убиралась знакомая синьоров Фьоренчелли, Селеста.
– Пойдем, – муж кивнул в сторону кабинета.
– Не хочу я никуда идти, – сложила руки на груди и покачала головой. – За три недели можно было хоть на ком-нибудь остановиться. Анри, нам нужна прислуга!
