– Это невозможно. Настойка, которую я пью, которая помогает мне сдерживать мглу, не позволит этому случиться.
Ага, теперь понятно. Два в одном, значит. Но видимо, мгла в его крови стала сильнее настолько, что средство уже не действовало… или почти не действовало.
– Ну а если на минуточку предположить, что твое чудо-средство не сработает? – улыбнулась. – Тогда что?
– Для таких случаев существует зелье, которое поможет все исправить.
Я отпрянула. Если минуту назад держала его руку в ладонях, то сейчас даже думать о том, чтобы к нему прикоснуться, было страшно. Признание застыло на языке, в горле, в груди, в самом сердце. Где-то там, откуда достать его я просто не смогла.
– Уходи, – сказала негромко. – Уходи, Анри.
– Тереза, нам скоро возвращаться, – устало произнес он. – Ты хочешь просидеть здесь все оставшееся время?
Да, хочу. Только чтобы тебя не видеть. Как можно дольше!
– Разыскивая информацию о том, чего не было, нет и не будет?
Не было, нет и не будет? Во мне растет твой ребенок, идиот несчастный!
Желание запустить в мужа одной из бесценных книг Фонда, или просто расцарапать ему лицо стало непреодолимым. Лицо, которое неожиданно смягчилось, в глазах мелькнул даже намек на раскаяние. Вот только мне этого было мало, хотелось вцепиться ему в волосы и выдрать пару клоков. Чтобы заставить почувствовать то, что почувствовала я.
– Мне нужно еще почитать о призраках.
Сказала первое, что пришло в голову и кивнула себе за спину. Там на подставке и впрямь стояли ни разу мной не раскрытые труды по природе призраков и работе с ними.
– Скоро уже обед. Мы договаривались, что вместе посидим в ресторане, – Анри шагнул ближе, но я отступила, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. – Потом вместе прогуляемся по старому городу, а потом…
Муж понизил голос.
При мысли о «потом» мне захотелось пнуть его под коленку. Значит, как «потом», так всегда пожалуйста, а как дети – зелье, да? Стоило немалых усилий удержать в себе вопль: «Убирайся, проваливай с глаз моих, видеть тебя не могу!» Остаться на месте, не затопать ногами в лучших традициях эмоциональных маэлонских синьорин. Запереть в себе чувства настолько, чтобы ему не досталось ни капельки даже через браслет.
Запереть… так, кажется, он это называл.
– Я останусь, – повторила твердо. – Вернусь, когда закончу.
– Я подожду.
– Устанешь ждать.
Лицо Анри снова стало жестким, но больше он ни слова не сказал. Развернулся и пошел в сторону дверей, шаги его гулким эхом разносились по залу. До тех пор, пока не затихли окончательно.
Слезы застыли в груди вместе с несказанными словами. Видимо, именно они мешали вздохнуть.
Мне нужен лорд Адриан! Только он может пролить свет на этот брак, хоть как-то объяснить, почему они с леди Николь на него согласились. Но лорд Адриан в Вэлее, куда мне закрыт путь. Когда я до него доберусь, он будет еще в состоянии указать хотя бы на что-то, как в свое время произошло с медальоном? Да и будет ли это важно? Через месяц, два, три… когда муж так или иначе узнает. У меня нет этих месяцев. А в Маэлонии мы, возможно, застряли на несколько лет!
Оттолкнула книги в сторону, с силой ударила по столу.
Колотила по нему, выплескивая отчаяние, страх, боль, пока ладони не загорелись огнем. Удары звенели в ушах, метались между стен и под сводами, разрушая тишину залы. Но я продолжала лупить ни в чем не повинную мебель, пока не выдохлась. Пока сердце не ускорило бег до сумасшедшего, пока не начала задыхаться. Тогда я медленно опустилась на стул.
Замерла, выпрямилась и расправила плечи, как учила матушка.
Для начала нужно успокоиться. Сейчас действительно лучше побыть в одиночестве: почитать о призраках, сделать все важные записи. Решу одну задачу, а потом разберусь с проблемой въезда в Вэлею. Направлю прошение Альтари, если потребуется. А пока в Лации даже призрак для тренировки есть, на котором я смогу проверить свои теории и заклинания. Полуживой, правда, но мне и такой сгодится. Еще нужно поискать практики для поддержания магии и быть очень осторожной, чтобы не позволить тьме вырваться, как это случилось на лестнице перед собором.
Перевела взгляд на безмолвные фолианты, корешки некоторых поблескивали от сияния светильника.
Боюсь, ни одна книга мне не расскажет о том, как защититься от собственного мужа. От того, что может случиться, когда он узнает… От того, что услышав от меня правду, он повторит свои слова. Про зелье.
Не знаю, чего я боялась больше.
Все-таки услышать от него окончательный приговор?
Или себя?
30
Муж молча подал мне руку, чтобы помочь выйти из лодки, и я так же молча ее приняла. Напряжение и ребенок давали о себе знать: меня снова тошнило, а перед глазами мельтешили разноцветные искры. Хотелось, чтобы Анри меня обнял, чтобы привлек к себе, и все стало по-старому. Но когда поймала его взгляд, только вздернула голову и направилась к дому.
Прохлада между нами нагрянула одновременно с заморозками в Маэлонии, поэтому в Тритте мы не задержались. Хотя большей частью не задержались мы потому, что делать там больше было нечего. Ни мне, ни ему, а воцарившаяся между нами напряженность, односложные вопросы и ответы заканчивались одинаково: разрастающейся пропастью отчуждения.
Я чувствовала себя ужасно, но первой мириться не собиралась. Так же, как не собиралась ни о чем ему говорить. Периоды, когда хотелось прижаться к его плечу и выплакаться всласть сменялись желанием запустить в мужа чем потяжелее. К счастью, хотя бы труды о призраках оказались полезны.
Я узнала много нового о привязке к месту смерти: такого, от чего волосы просто дыбом вставали. Существовало запрещенное заклинание, одно из самых черных и страшных заклинаний в мире. Его использовали, чтобы после смерти обречь жертву на осознание смерти и долгие метания на грани, в момент гибели запечатывая человека с помощью крови некромага. А некоторые еще и управляли «пойманными призраками», терзая их или случайных жертв. Мерзкая магия, недалеко ушла от создания Агольдэра, которого считали одним из опаснейших колдунов Темных времен.
Мог ли лорд Адриан переработать заклинание, то есть «запереть» себя еще при жизни?
Подозреваю, что в лабораториях Эльгера творилось много всего интересного, особенно учитывая, что прародителями расы мааджари были некромаги и хэандаме. Знания «полубогов» включали в себя множество заклятий, древних и опасных искусств, переплетающихся достаточно тесно и принимающих бесконечно причудливые формы. В частности, пространственная и боевая магия искажений и искусство управления снами. Но ради чего отец Анри так рисковал, ради чего добровольно обрек себя на столь страшную участь? И если он увяз в «дружбе» с Эльгером по самые уши, почему решился выступить против герцога?
