– Я буду! Буду вести себя хорошо! – глаза дочери блестели от возбуждения. – И вообще, вы мне обещали праздник!
– Скромнее, юная леди, – Анри приподнял коробки со сладостями. – Ваш праздник мы сейчас несем домой.
Все-таки есть в моем муже одна особенность: провернуть все так, что опомнишься ты в момент, когда все уже свершилось. Если вообще опомнишься. Софи, кажется, так ничего и не поняла, я же мысленно улыбнулась.
– Мы обязательно должны пойти, – заметила негромко. – Очень хочу посмотреть, что такого придумали лацианские правители.
Анри наигранно-тяжко вздохнул.
– Ну что ж с вами делать… значит, пойдем. Но правило про хорошо себя вести никто не отменял.
– Ур-ра! – дочь подскочила и захлопала в ладоши.
А мы, тем временем, незаметно прошли еще несколько свободных лодок. Из-за тени сдвигающихся домов вода здесь была темнее по краям, зато с лентой солнца посередине. И лента эта сияла так, что глаза слепило. В отражении застыли фасады и прижавшиеся к камням лодки, в одной из таких дремал мужчина: укрывшись пледом, положив на лицо шляпу с широкими краями.
Мы бодрым шагом прошагали еще несколько кварталов – Анри рассказывал историю, как в один год на улицах Лации появился огненный великан в маске, здорово перепугавший нескольких впечатлительных горожанок. Зато дети за ним бегали гурьбой, да и влюбленные парочки тоже – кто-то пустил слух, что дотронуться до его башмака и не обжечься – значит быть счастливыми в любви всю жизнь. А ближе к ночи, к концу второго праздничного дня он вышел прямо на воду, и взмыл в небо, рассыпавшись тысячами огненных искр. Говорил он и про звездный дождь, и про то, как над каждым домом распускались цветы, символ наступающей весны. Софи слушала его, раскрыв рот. Замолчал, только когда мы вышли к центральному каналу.
– Ну что, дальше тоже пешком?
Если честно, сейчас я хотела только одного: где-нибудь сесть. Находилась так, что мало не покажется. По моему лицу Анри все понял правильно, поэтому повернулся к дочери:
– Софи?
Она смущенно уставилась себе под ноги.
– Я немного устала.
– Ты и устала? Не верю.
– Ну… совсем чуть-чуть, – дочь покосилась на коробки в его руках. – И пирожных хочется.
– Значит, домой?
Софи кивнула. А потом вскинула руку и крикнула:
– Лодка! Вон там!
На центральном канале сесть было в разы сложнее, но кажется, нам повезло.
– Спасибо, – негромко прошептала я, когда дочь убежала вперед. – Осторожно!
Наклонившись ко мне, муж чуть не зажал между нами коробку со вкусностями. Проследил мой взгляд, рассмеялся, но все-таки поцеловал меня в щеку.
34
Задачка с призраком сдвинулась с мертвой точки. По крайней мере, теперь я видела, где допустила просчет, и создание заклинания пошло быстрее. За несколько дней я почти разложила плетение до конца, теперь оставалось только подумать над завершающей частью, то есть привязкой к себе. Вспоминая о том, чем чревата неправильная привязка куклы, этой части я решила уделить побольше времени и подумать над ней на свежую голову. Спустя несколько дней, чтобы если что, углядеть все ошибки.
Тьма вела себя неплохо: каждую минуту я напоминала себе о том, что во мне ребенок Анри, и это срабатывало. Стоило немного закружиться голове или похолодеть пальцам, я тут же ставила блок. Доработала найденные в Фонде заклинания под себя и спать ложилась, не опасаясь, что проснусь от прорывающейся тьмы. На ночь алаэрнит прятала под матрац, а утром, когда оставалась одна, быстренько надевала под платье. Пока что не возвращался и жар, который так напугал мужа перед отъездом, из чего я сделала вывод, что все не так уж и страшно. Разве что в холодный пот бросало, да сердце иногда принималось частить. А еще во мне проснулся просто волчий аппетит.
Чтобы не возбуждать подозрений, ела я мало. Ну, или старалась, по крайней мере – по старой памяти. Зато потом, когда Селеста уходила за покупками, бежала на кухню и жевала все, что находилось на полках, пока никто не видит. Особенно меня тянуло на сладкое – на сахарную глазурь или пирожки.
Письмо матушке я написала сразу, и в свободное время занималась отчетами по Равьенн. А времени стало много: несмотря на краткую оттепель в тот вечер, Софи продолжала меня сторониться. Она готовилась к занятиям вдвое усерднее прежнего, даже перестала отвлекаться на то, что творится за окном. Но в остальном словно отдалялась, с каждым днем все больше. Нет, дочь не дерзила и не заявляла, что не хочет со мной разговаривать, но вела себя подчеркнуто вежливо.
Как с чужой.
Если раньше она дождаться не могла, чтобы выйти со мной на прогулку, теперь вообще не рвалась из дома. На улице расцветала природа: заморозки отступили, и теперь кратковременные дождики сменяло уже начинающее пригревать солнце, но Софи охотнее просиживала над книгами по маэлонскому. Даже над учебниками по ненавистной арифметике, которая давалась ей сложнее всего. Или у себя в комнате, рядом с кукольным домом, который ей подарила Франческа. На мое предложение поиграть вместе она всегда отвечала согласием, но наши игры затухали довольно быстро. То ли я была не сильна в куклах, то ли обида дочери пустила корни слишком глубоко в ее сердце. Конечно, прошло не так уж много времени – около недели, но с каждым днем это беспокоило меня все больше. Потому что в свое время я точно так же вела себя с отцом.
Последней каплей стал миг, когда я слишком резко потянулась, чтобы закрыть чернильницу, а дочь вздрогнула и отпрянула. Бросила на меня быстрый взгляд и снова уткнулась в тетрадь для чистописания, принялась старательно выводить слова – почерк у нее становился все лучше и лучше.
– Софи, – негромко позвала я.
Но дочь старательно скрипела пером.
– Софи!
– Да, Тереза, – не прекращая писать.
– Прервись, пожалуйста. – Все-таки поймала ее руку и накрыла ладонью. – Я хочу с тобой поговорить.
– Да, конечно. – Она подчеркнуто аккуратно, как я ее учила, промокнула перо и отложила на специальную подставку.
– Ты боишься меня?
– Вовсе нет.
Сказала уверенно, но опустила глаза.
– Мне кажется, я попросила прощения за то, что случилось. Это была случайность. Я не хотела портить твои карты, и тем более не хотела обидеть тебя.
– Хорошо.
Хорошо?
Я вздохнула.
– Софи, пожалуйста, давай поговорим нормально.
– Но мы же сейчас говорим, разве нет?
– Нет! – Невольно повысила голос, но тут же взяла себя в руки. – Ты все еще злишься на меня?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
Софи пожала плечами.
