Лави ничего не поняла, но смутилась. А вот матушка поняла и поджала губы.
– Вдвоем прогуляйтесь, – привычно ответила я на маэлонском, и указала им на дверь.
Моему ответу вторил дружный хохот в две глотки, после чего лодочники и впрямь вывалились за дверь, не преминув по очереди подмигнуть молчаливо замершим у стен камеристкам. Последние вели себя в точности как Мэри, которая впервые оказалась в доме Анри в Лигенбурге. И глаза у них были такие же. Каждый размером с антал.
– Невозможная страна, – сухо сказала матушка, когда я заперла дверь.
И посмотрела на меня так, что я прикусила язык. Надо же было такое ляпнуть!
– К ней просто нужно привыкнуть.
– К такому невозможно привыкнуть.
Не сказать, что мне не хотелось порассуждать на эту тему, но я подозревала, что рассуждения могут затянуться. А Лави с матушкой наверняка устали с дороги, да и девушкам-камеристкам неплохо бы отдохнуть.
– Анри вот-вот вернется, – сказала я. – И я попрошу его найти помощников, чтобы подняли багаж. Проходите пока в гостиную. Чая у нас нет, но…
– Нет чая?!
Похоже, в глазах матушки это было преступление похуже того, что я лично встречаю гостей и помогаю им снимать накидки. Которые были с моей же легкой руки водружены на вешалку, по-простому – накинуты на крючки.
– Да. Его здесь очень мало. Но думаю, мы это решим.
– Какой кошмар.
– Кошмар! – позабыв обо всем, Лави протянула руки вальяжно спускавшемуся по лестнице коту.
Тот немедленно приблизился, чтобы ее обнюхать, доверчиво взобрался на руки, после чего наша странная процессия двинулась в сторону небольшой гостиной. Камеристки смотрели на леди Терезу во все глаза: видимо, запомнилась я им по вздернутому носу и сцеженным на бегу словам. Сейчас же они не могли взять в толк, как такое возможно, что сестра герцога и жена графа носится с гостями, как служанка.
Ох, быстрее бы Селеста с Софи вернулись. Тогда бы я не чувствовала себя настолько странно. При мысли о дочери ощутила едва уловимый укол ревности, но тут же прогнала это чувство. Разговор с Иваром помог мне успокоиться и не наделать глупостей. В свете проблем, которые вырисовывались, Франческа казалась наименьшим злом. Возможно, поэтому я ни словом не обмолвилась Анри об обмане дочери, что позволило нам неплохо провести выходные вместе и избежать очередной неприглядной ссоры. Избежать-то избежала, но забыть не смогла.
Каждый раз, когда Софи с Селестой возвращались с «прогулки на рынок», каждый раз, когда от дочери пахло цветами, внутри поднималась волна ярости, которую я гасила мыслями о нестабильной магии и о ребенке. Несмотря на то, что царапающая обида вылезала частенько не к месту и не ко времени, я старалась не обращать на нее внимания. Софи действительно очень похожа на меня, упреки или запреты, не говоря уже о наказаниях, ее только ожесточат или заставят замкнуться еще больше – и я тому прекрасный пример. Воспитание отца не лучшим образом сказалось на моем характере.
Возможно, матушка подскажет, как поступить?
– Как здесь прохладно, – Лави поежилась.
Мысленно выругалась и отправила призрака наверх – нечего ему тут холод наводить. Не успела дымка растаять в рукаве коридора второго этажа, как я почувствовала на себе пристальный взгляд Гардении, матушкиной камеристки. Эта темноволосая высокая женщина была уже в возрасте и держалась соответственно своему статусу – с достоинством, с которым могла поспорить сама леди Илэйн. Разве что Гардения всегда оставалась в ее тени. Но это совсем не мешало смотреть на меня вопросительно, испытующе, даже в чем-то изумленно. Я что, о чем-то еще забыла?
– Простите, графиня… – подала голос камеристка Лави, невысокая темноволосая девушка. – А где разместиться нам?
Всевидящий! Если я посажу их в одной гостиной с нами, матушку точно удар хватит.
– М-м-м… на кухне. Я вас провожу.
Девушка неуверенно посмотрела на Гардению. Я же взметнула юбками и кивнула им, предлагая следовать за мной. Не знаю, кто в этом случае переживал большее потрясение: прислуга, матушка с Лави или моя гордость. Подозреваю, что досталось всем одинаково. Пока Гардения осматривалась по сторонам с таким видом, словно не представляла, куда ей сесть на этой ущербной кухне, я указала на графин с водой и дверцу в стенной холодильник, где хранились продукты.
– Вот. Если хотите перекусить, там можно найти все.
На меня посмотрели, как на сухопутного осьминога. Примерно с тем же осмысленным выражением полного непонимания – то есть как, им самим доставать продукты и себе готовить?
– Ну или подождите Селесту. Она скоро вернется.
– Ох! – тоненько пискнула камеристка Лави, когда я уже выбежала за дверь.
Кто мне сказал, что приезд матушки – это будет легко?
Если бы они не решили сделать нам сюрприз, комнаты уже были бы готовы. Скорее всего, я убедила бы Анри нанять на несколько дней прислугу. Комитет или не Комитет, но леди Илэйн Биго требовалось встретить со всевозможными почестями. А сейчас… о, Всевидящий! Не представляю, что мне скажут. Хотя нет, представляю. Нет, не представляю, и представлять не хочу!
Ненадолго задержалась перед дверями гостиной, чтобы пригладить волосы и оправить юбки. Сомневаюсь, что это поможет, но вдруг. Или не поможет?.. Прислушалась: в комнате стояла гробовая тишина. Даже Лави не щебетала, а это очень, очень плохо. Правда, отступать все равно некуда, в этом доме я вроде как хозяйка. Глубоко вздохнула и вошла.
Сестренка устроилась на диванчике, обитом расписной бледно-голубой парчой. Гладила Кошмара и делала вид, что ее тут нет – еще один не самый приятный признак. Разумеется, Лави бы здесь и не было, но леди Илэйн просто не знала, куда ее выставить. Сама же матушка стояла у окна: расправив плечи и сложив руки на груди, а заслышав меня, обернулась.
– Леди Тереза! Как вы могли до такого докатиться?
– Матушка! – возмущенно пискнула я.
– Это не дом. Это сарай.
Кажется, на тему энгерийской сдержанности я погорячилась. Да и обидно стало как-то за свой сарай… э-э-э… то есть дом. Между прочим, я здесь живу, и вполне успешно.
– Хороший дом! – искренне возмутилась я.
– Очень. Его сдует первым же порывом ветра.
– В Лации не бывает столь сильных ветров.
– Что ж, это обнадеживает.
Леди Илэйн приблизилась, медленно и величественно.
– А как вы двигаетесь? У вас походка служанки! И что это… – она поддела мой воинственно топорщившийся локон, выскочивший на лоб. – За непозволительная небрежность?
– Матушка, хватит!
Я попыталась приладить локон к остальным, но он не прилаживался. Наоборот пружинкой выстрелил вверх и потянулся к небу. Ну что я сделаю, если прическа от Эрика мне до сих пор аукается.
