– Давайте отойдем туда, где нас никто не услышит.
Сегодня это было сделать проблематично, но мы все-таки нашли укромный уголок. Спрятались под навес закрытой лавки стекольщика.
– Представляете, Тереза, Майкл сделал мне предложение!
Вспомнилось письмо леди Илэйн и ее слова по поводу намерений виконта.
– А вы?
Привычно невозмутимо-воспитанная Лави сейчас чуть не прыгала, как мячик под рукой малыша. Она закусила губу, раскраснелась, глаза ее сверкали.
– Разумеется, я согласилась! Ох, сестрица, я так его люблю! Вы не представляете! Он такой милый, такой нежный… такой…
Я не была уверена, что эпитеты «милый и нежный» подходят мужчине, но решила промолчать. Радость сестры была настолько яркой, что затмевала даже солнце, заливающее ее волосы.
– Только это секрет, – поспешно оговорилась она. – Я никому, кроме вас не рассказывала, и он тоже, только своему близкому другу. Скоро Майкл попросит у Винсента моей руки, и тогда мы объявим день помолвки, а пока… ох, вы не представляете, как я счастлива!
Лави заглянула мне в глаза, но не позволила вставить и слова, тут же заговорила вновь:
– Правда, ко мне еще собирается свататься граф Легри… этот самоуверенный назойливый тип, который старше меня на целых десять лет. Я ему говорила, что у нас с ним ничего общего, но если бы он слушал! Вот только Легри из Гердэнии, не думаю, что Винсент согласится отдать меня ему. А если даже и согласится, я все равно не пойду ни за кого другого, только за Майкла.
Гердэния – небольшое государство, граничащее с Энгерией. Говоря откровенно, не государство даже, а так, малюсенькая страна, которая когда-то была частью Энгерии. Но потом они отвоевали свою независимость, а если быть точной – один из наших королей отдал свою дочь за принца Гердэнии и отписал земли своему зятю. С тех пор официально мы две страны, а неофициально… ну, кого волнует это неофициально. Главное, что ее величество Брианна в курсе всех дел, что происходят в гердэнских горах.
– Поздравляю, – я невольно улыбнулась.
– Спасибо, сестрица, – Лави сияла. – Я боялась, что вы тоже начнете говорить всякое… Но потом поняла, что только вам и могу довериться. Ведь вы же любите, и знаете, каково это.
Счастье Лави было написано у нее на лице, поэтому излагать свои сомнения показалось мне сейчас жестоким. Как по мне, Майкл Эрден действительно не представлял из себя ничего особенного. Таких много, но они обычно проходят мимо и забываются, как едва заметный ветерок в разгар пышущего зноем дня.
Несмотря на весьма смазливую внешность и чересчур мягкие для мужчины черты лица, он неприметный. Никакой. Но возможно, это нам так кажется, со стороны. Ведь Лави что-то в нем разглядела, а моя сестра – умница.
– Поздравляю! – горячо прошептала я и сжала руки Лави в своих. – Очень за вас рада! Надеюсь, Винсент быстро согласится, и вы будете очень счастливы.
– Я тоже надеюсь. Так…
– Вот вы где!
Голос Анри заставил сестру поспешно замолчать и закусить губу. Но я все-таки успела пожать ее пальцы через перчатку, а она – заговорщицки мне улыбнуться. Это не укрылось от матушки, которая пристально на меня посмотрела, но я сделала вид, будто ничего не произошло.
– Все хорошо? – муж заглянул мне в глаза. – Если устала, можем вернуться домой.
– Все замечательно, – я подошла к нему. – Меньше всего мне хочется сидеть дома в такой день.
Анри широко улыбнулся.
– Не представляешь, как я рад это слышать. Пойдем, Софи уже не терпится запустить цветок в заводь и загадать желание.
Словно в подтверждение его слов, ко мне подлетела дочь. В руках у нее была охапка бумажных игрушек самых разных цветов.
– Смотрите! – воскликнула она. – Мы купили на всех!
Суть сего действа сводилась к тому, что вырезанный из бумаги цветок нужно было согнуть по краям и расправить лепестки так, как хочется тебе. После чего опустить в заводь, и если вода унесет его в канал – значит, желание сбудется. А если нет – не судьба. С гаданиями у меня как-то не складывалось, но я все равно взяла цветок. И залюбовалась профилем мужа – резким, в чем-то даже суровым. Если бы не он, как знать, сколько времени потребовалось бы нам с Софи, чтобы снова друг друга обрести.
Невыносимо захотелось привстать на носочки и коснуться губами его губ. Вместо этого я только положила руку на сгиб локтя и улыбнулась. Сердце припустило, ненадолго – на отчаянной, сумасшедшей мысли. Зато теперь я знала, о чем буду просить цветок: чтобы все прошло хорошо. Чтобы наш с мужем разговор прошел хорошо.
Сегодня вечером обязательно скажу Анри про ребенка.
Цветок у меня уплыл, что определенно внушало надежду. Особенно учитывая, что десятки так и плавали в заводи, собираясь разноцветными островками. Мы еще немного погуляли, после чего отправились домой отдыхать и ужинать, а потом Анри предложил выбраться на площадь. Градоправители Лации готовили горожанам сюрприз. По традициям, он начнется поздним вечером и закончится ранним утром следующего дня. Матушка сообщила, что останется дома, Лорена ее поддержала. Энцо вызвался побыть с ними, а вот Софи и Лави не терпелось посмотреть, что же такого придумали.
– Вдруг опять запустят огненного великана? – дочь приплясывала от нетерпения, когда мы шли к лодке.
Лодочники сегодня были уставшие, но счастливые: от веселых хмельных горожан им порой перепадала двойная, а то и тройная сумма, которую можно было положить себе в карман.
– Это вряд ли, – весело сообщил Анри. – Градоправители не любят повторяться.
– Но нельзя же все время изобретать что-то новое и не повториться?
– Зависит от того, подходишь ли ты к делу с душой, – муж погладил Софи по голове.
Глядя на него, я не могла унять легкую дрожь в пальцах. Предположим, бумажный цветок уплыл, ну и что? Это просто бумажный цветок, который уплыл. Да, Анри готов ради меня на все, готов на все ради Софи, но… Плеск воды под веслами, привычный слуху, сейчас не успокаивал. Наверное, стоило остаться дома, с матушкой, а когда они вернулись бы, я бы уже спала. Мысленно обругав себя трусихой, сосредоточилась на настоящем. В конце концов, меня никто не заставляет говорить это прямо сейчас, вечер большой.
– А что будет завтра? – спросила, чтобы отвлечься.
– Завтра состоятся благотворительные ярмарки, на которых народ сможет полакомиться бесплатными угощениями, а ночью небо раскрасят фейерверки.
– А обычные ярмарки будут? – у Софи загорелись глаза.
Ее тянуло ко всему, что воплощало свободу нонаэрян: к шумным ярмаркам, балаганам и уличным пляскам. Сегодня в парке она с легкостью влилась в толпу танцующего простонародья, но двигалась так легко и непринужденно, так грациозно – дикая, свободная, счастливая, что даже матушка не сказала ни слова. А я снова вспомнила про харрим и тщетные попытки выучить намийский танец первой ночи. Вряд ли в ближайшее время мне это удастся. Но может быть, после рождения ребенка Софи научит меня танцевать?
