Я доверяла Анри. Доверяла безоговорочно, но все же когда на глаза легла повязка, а в наши соединенные руки – зажженная свеча, сердце забилось чаще. Мы поплыли над водой, внутрь купола, сквозь который прошли, даже ничего не почувствовав. Вот только вопреки огню в переплетенных пальцах, я чувствовала холодок страха.
– О чем ты думаешь? – негромко спросил муж.
Я чувствовала его руку на своей талии. Слышала его голос. Ловила его дыхание на щеке – и это возвращало меня к истокам наших отношений. К минутам первой близости, ко дням, когда он впервые сказал, что не хочет детей.
– Тот, кто возводил этот купол, очень сильный маг.
– Династия лацианских правителей очень сильна.
– Сомневаюсь, что они делали это сами.
– Они делают это сами. Каждый год.
– Но почему?
– Потому что они влюблены в свой город.
Толпа взревела: нашлись желающие для последней платформы. У меня осталось совсем чуть-чуть, чтобы отказаться от этого безумия и сбежать на берег. Но я молчала. Молчала и все больше каменела в руках Анри.
– Тереза. Доверься мне.
Я вздрогнула. Платформа была небольшая, но достаточная для того, чтобы кружиться по ней в вальсе. И если четко чувствовать партнера и край, не упадешь. Но только если позволяешь себя вести или ведешь, чутко улавливая каждый шаг.
– Я тебе доверяю.
– Тогда почему ты так напряжена?
– Разве?
– У меня чувство, что ты дотронулась до того каменного парня, и он тебя заколдовал.
С губ сорвался короткий смешок.
– Дело не в танце.
– А в чем?
Договорить мы не успели: над каналом поплыла тонкая, чарующая мелодия вальса. А вслед за ней я почувствовала всплеск магии – отчаянной, яростной, сильной. Слова застыли в горле, потому что вокруг платформы, совсем рядом, взметнулся водный хлыст и ударил о воду так, что в стороны полетели шипящие брызги. Толпа ахнула, и этот рокот отозвался внутри меня. Со стороны донесся чей-то визг, и плеск воды: похоже, кто-то из танцующих испугался и упал с платформы.
Стихийная магия… Одно слово – стихийная. Подобно тому как во время грозы мне всегда хотелось лететь во весь опор к низвергающимся на землю громом и молниями небесам, подобно тому, как в такие мгновения замирало сердце, сейчас все внутри меня отзывалось первобытной, дикой дрожью. Я чуть было не шарахнулась в сторону, но Анри меня удержал.
– Они просто начали представление пораньше.
– Просто?
Он рассмеялся.
– Только не говори, что ты испугалась.
– Нет. Мне это нравится. Нравится настолько, что сводит меня с ума.
– Тогда давай сойдем с ума вместе.
Вокруг нас бушевали вихри струй, взлетали ввысь и обрушивались вниз, безжалостно хлестали воду вспененными магией лентами. То и дело из толпы доносились чьи-то крики, но я словно оказалась по другую сторону реальности. В этой – посреди беснующейся водной стихии, мы танцевали над водой. Танцевали на краю. Танцевали вальс под тонкие, рвущие душу ноты – пронзительные, как высота неба над головой или искренность самого сильного чувства. Мы танцевали, словно в первый раз, и было уже неважно, что там, за искрящимся магией куполом.
Поблизости снова раздался визг, но плеска не последовало – видимо, пара удержалась на платформе. Но это тоже было неважным.
Рука на талии и сплетенные пальцы, согретые огнем свечи.
Стук сердца и уверенные, точные шаги – как по нотам.
И легкое скольжение воздуха по разгоряченным щекам, когда платформа мягко двигалась по кругу, словно танцуя вальс вместе с нами. А потом вдруг неожиданно взмыла ввысь и… замерла. Я не сразу поняла, что музыка кончилась. Очнулась только кода голос распорядителя ворвался в сознание, пытаясь разделить нас надвое.
– Ка-а-ажется у нас есть победители!
Муж избавил меня от повязки, а искры магии скользнули по золоту его волос, согревая своим теплом. Такими же теплыми были его глаза и пламя свечи, которая по-прежнему лизала язычком воздух. На платформе справа парочка самозабвенно целовалась, упавшие уже давно выбрались на камни и теперь глазели на нас. Две другие пары замерли с погасшими свечами. Толпа взорвалась рукоплесканиями, Анри же просто соединил наши руки, и теперь огонек вился над кончиками пальцев. Один на двоих. Крохотный, но горячий, как чувство в моем сердце.
И тогда, не отпуская этого чувства, я выдохнула. И сказала, быстро-быстро, чтобы не передумать:
– Анри… У нас будет ребенок.
40
Анри смотрел на нее, не в силах поверить в услышанное. В ближайшие дни – после отъезда родных Терезы, он собирался ей рассказать обо всем, и разговор этот виделся ему чуть ли не самым страшным в его жизни. Но сказать такое теперь, после того, что он узнал? Да и значит это только то, что времени у него осталось непростительно мало. Гораздо меньше, чем он рассчитывал. А сколько времени у нее? Ребенок с каждым днем будет становиться сильнее, и чем быстрее он будет расти, тем опаснее это для Терезы. Ведь он говорил ей об этом! Предупреждал!
Если об этом станет известно Комитету, Альтари или Эльгеру…
– Какой срок? – глухо спросил Анри.
Пришлось понизить голос и сосредоточиться на настоящем – слишком велико было потрясение.
– Это все, что ты можешь сказать?
Большее, что он мог сказать спокойно. Выдержка дала сбой, привычное равновесие, которое он учился держать в Иньфае – после очередной встречи с Веллажем или в попытках погасить собственную бессильную злобу на Эльгера, подвело. Этот ребенок не просто перевернул все с ног на голову, он мог ее убить. Причем как в прямом, так и в переносном смысле, а Тереза сейчас смотрела на него так, словно не понимала ровным счетом ничего.
– Какой срок? – еще тише повторил он.
– Три месяца, – прошептала она. – Сейчас уже… должно быть, три месяца.
И отвернулась, но он сильно сжал ее руку, не отпуская.
Платформа медленно подошла к берегу, они ступили на площадь. Толпа взорвалась ликующими возгласами, но Анри только раздраженно стряхнул руку «ожившей статуи», когда распорядитель похлопал его по плечу, и направился сквозь толпу к Софи и Лавинии. Тереза приняла цветок от стоявшей рядом с распорядителем синьорины. Сейчас люди охотно расступались, пропуская победителей. Каждый норовил дотянуться – на удачу, отовсюду слышался смех и возбужденные голоса. Дочь и леди Биго бросились к ним, поздравляя и обнимая то его, то Терезу. К счастью, они ничего не заметили, а потом Софи вдруг закричала, вскинув руку:
– Смотрите, смотрите, смотрите! О-о-о-ох!
Он неосознанно обернулся: на том месте, где только что был купол и платформы вырастал гигантский полупрозрачный змей. Сотканный из чернильных вод канала, с глазами, горящими синевой. С мощным туловищем и огромным хвостом, тронутым чешуйками пены. В сторону с шипением полетели брызги, толпа ахнула и шарахнулась назад. Софи и Лави во все глаза глядели на созданное правителями чудо, вокруг которого закручивались воздушно-водные вихри.
