Вот теперь я насторожилась еще больше.
Слишком странная складывалась картина: презентация дирижабля, лорд Фрай, поездка матушки и Лави, Ивар…
Раджек говорил, что он должен за мной присматривать. Вот только по какой причине? Он объяснял это случившимся в Вэлее, но так ли это на самом деле? Или же он должен был проследить, что я уеду в Энгерию вместе с родными. А если не уеду, что тогда?
– Что с вами, моя дорогая? Вы помрачнели.
– Ничего, – опомнилась я и тут же порывисто обняла матушку. – Просто не хочу с вами прощаться.
Последнее прошептала, уткнувшись лицом в родное плечо. Забывшись, что мы на улице.
– Тереза, – матушка тут же привычно окаменела, поспешно отстранилась. – Мы же не навсегда прощаемся. Уверена, что вся эта нелепая ситуация разрешится в самом скором времени.
Я была в этом совсем не так уверена, но все-таки кивнула.
И постаралась незаметно потереть уголки глаз. В последнее время я стала ужасной плаксой.
Как во сне обнялась с Лави и желала родным счастливого пути. Как во сне почувствовала легкий поцелуй на губах, когда Анри притянул меня к себе. Вот уже и лодки отчалили, а я все стояла, притянув к себе Софи, и смотрела им вслед. Усики Лилит щекотали мою ладонь, у ног терся Кошмар. Дочь словно почувствовала что-то: запрокинула голову, глядя мне в глаза.
– Все будет хорошо, мамочка, – прошептала она. – Ты же помнишь, мы с леди Лавинией дотронулись до морды змея, а это значит, что все будет замечательно.
Лодки уже превратились в едва различимые полосочки на воде, а после и вовсе скрылись за поворотом канала. Мы с Софи вместе вернулись в дом, и я тихо прикрыла дверь. Оставляя на прогретой высоким весенним солнцем улице частичку теплых и дорогих сердцу воспоминаний. Воспоминаний, которые всегда будут со мной.
42
Мысли про Ивара не шли из головы, как я ни пыталась их прогнать. Поэтому после обеда я усадила Софи делать уроки, а сама вышла из дома. Решила прогуляться, а заодно проверить свои подозрения. Если бы голова у меня не была настолько забита мыслями о ребенке, о том, как удержать свою силу и как рассказать обо всем Анри. Если бы только я не терзалась отчаянными и в те дни бесполезными попытками помириться с дочерью, наверное, я бы задумалась об этом сразу. Но все, что мне оставалось сейчас – встретиться с Иваром и спросить его обо всем. Прямо.
Поэтому сначала я наняла лодку до центра. Потом – до северной Лации. И только после этого села к очередному лодочнику и попросила отвезти меня на причал: тот самый, с которого впервые ступила в город, где прошло детство моего мужа. Билеты на паром можно было взять в здании, располагавшемся в небольшом домике в конце улицы. До него приходилось идти пешком по весьма хлипким мосткам: вода неожиданно прибыла, и такие мостки раскинулись на многих улицах Лации. Впрочем, как мне рассказал улыбчивый лодочник, это ерунда.
– В один год, синьора, вода поднялась так, что из окошек можно было руки мыть.
Очевидно, у меня было говорящее выражение лица, потому что лодочник широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.
– Ага. И держалось это недели полторы.
– Как же вы ходили? – спросила удивленно.
– Да так и ходили. Вот в таких сапогах, – он показал себе рукой по бедро.
Представила, что мне тоже придется обзавестись такими сапогами, и как-то разом поплохело. Особенно если сочетать их с кринолином, панталонами, пышной юбкой и ожиданием малыша. Анри что-то похожее рассказывал, но тогда я не придала этому значения. Впрочем, когда мы говорили в Лигенбурге о ребенке хэандаме и некромага, я тоже решила, что это просто возможность, которая выгодна Эльгеру. Тогда мне даже в голову не пришло, что слово «всегда» устами графа де Ларне означает именно всегда. Впрочем, тогда мне не приходило в голову, что я по своей воле захочу остаться графиней де Ларне… на всю жизнь. В те дни я вообще редко задумывалась о чем-то кроме магии. И о том, что помимо магии в мире полно самых разных чудес, не менее ярких и прекрасных.
Расплатившись с лодочником, я вышла на камень, а потом ступила на мостки. Вода под ними колыхалась совсем близко, почти касаясь деревянных, перепачканных потертой плесенью и кое-где начавших подгнивать перекладин. Тем не менее я прошла в домик, где толпился народ: паромная переправа пользовалась спросом. Пришлось даже присесть на потертый стульчик и сделать вид, что скучаю. А потом подойти к окну, выходящему на другую сторону.
Здесь камень был повыше, поэтому обходились без мостков. Но вода все равно плескалась, затекала на улицу. Не успевала высыхать даже под горячим солнцем, из-за чего создавалось ощущение, что недавно прошел сильный дождь. Сначала не заметила ничего интересного: только ругань мужчин в видавшей виды одежде. А потом все-таки увидела Ивара, он вышел из тени ближайшей арки, чтобы обойти дом. Если я права, чтобы не упустить меня.
Выждав время, вышла и я. Чем немало порадовала пришедших после меня и желающих купить билеты до скорого закрытия.
Ивар устроился под навесом у грузового причала, где всегда царит суета. Неподалеку располагались склады, поэтому крепкие маэлонцы постоянно таскали ящики. Кто-то просто отдыхал, вытянувшись на скамейках или на настиле, поперек досок, в перерывах между работой. По-хорошему, я не должна была его заметить, и не заметила бы, если бы не высматривала. А когда он понял, что попался, было уже поздно. Для него, да и для меня тоже. Чем бы это для нас ни кончилось, оно произойдет сейчас.
Решительным шагом направилась к нему, подгоняемая желанием быстрее со всем этим покончить.
– Вы за мной не присматриваете. Вы за мной следите, – решила, что неплохо обойдусь и без приветствий. – Или лучше будет сказать, за нами?
– Это не настолько разные понятия, Тереза.
– Для меня разные, – сухо сказала я. – Рассказывайте.
– Прямо здесь? Может, хотя бы пройдемся?
По-весеннему высокое солнце вниз двигалось медленно, поэтому смотреть на Ивара было тяжело. Его фигура казалась темной, особенно на фоне купающегося в воде яркого света.
– Прямо здесь.
Я не собиралась идти с ним куда бы то ни было, пока не услышу правду. Ну, или то, что он захочет за нее выдать. Наверное, пора мне прощаться с остатками своей наивности. Доверять можно только Анри. И себе самой.
– Вы, сильнейший некромаг, не хотите уединиться со мной для откровенного разговора?
Это была улыбка Ивара: того Ивара, которого я знала. И которого считала другом. Но знала ли я его? Не уверена.
– Не хочу причинить вам вред.
– Даже так?
Вот теперь он перестал улыбаться: сначала – глаза, потом – губы.
– Даже так. Это моя семья, Ивар. И за своих близких я сверну шею даже вам, если потребуется.
– Не сомневаюсь, – он вздохнул. – Что ж, тогда… пойдемте хотя бы к поручням.
