– Когда будешь меня учить, поменяемся местами. Сможешь отыграться на мне по полной.
Софи хихикнула. Видимо, возможность отыграться за стихи ей понравилась.
– Если расправишься с уроками до возвращения Анри, после ужина сможем погулять вместе.
– Здорово!
Дочь снова уткнулась в книги, а я все-таки решила пройтись. Часа три Софи точно будет занята, а я за это время распущу все оставшиеся в доме салфетки.
Сейчас, когда каждая минута отсчитывала оставшееся мне в Маэлонии время, сидеть на месте не получалось. Я постоянно была чем-то занята: то магией, то уроками с дочерью, а если выдавалась свободная минутка, шла помогать Селесте, чем вызывала недовольное бурчание. В отличие от Лорены, хозяйничать на кухне она предпочитала одна. Но сегодня мне не хотелось даже заглядывать на кухню, не говоря уже о практике магии смерти. Все валилось из рук.
На улице становилось спокойнее – из-за царящей повсюду суеты. От воды тянуло прохладой, но солнышко ласково пригревало. Казалось невероятным, что где-то в этом мире может быть другая весна: холодная, с пронизывающими ветрами и медленно сходящим снегом, контуры заострившихся сугробов которого ощетиниваются в небо подтаявшими острыми зубцами. Я настолько привыкла к Маэлонии – к ее веселому гомону, к шуточкам и беспричинному мужскому вниманию, что сейчас расставаться с ней не хотелось.
Эта шумная, непоседливая страна ворвалась в мою жизнь с беспардонностью, свойственной ее жителям, заполнила яркими красками карнавалов. Из-под ее масок выглядывали самые разные лица: короткие заморозки под сдвинутыми бровями туч сменялись широкими улыбками каналов и россыпью украшающих их лодок. И даже с ними мне сейчас тоже не хотелось прощаться.
Так же, как не хотелось прощаться с Лореной и Энцо. С их теплыми объятиями, с нашими уютными встречами, с умопомрачительными обедами синьоры Фьоренчелли. С широкими улыбками незнакомых людей, рядом с которыми я разучилась бояться толпы. Не хотелось размыкать рук с мужчиной, без которого я не представляла жизни, но именно ради того, чтобы всегда быть рядом, сейчас нам предстояло разлучиться.
Надолго ли? Я не знала.
Анри обещал все сделать быстро, но как получится на самом деле?..
Ноги сами привели меня в парк. Туда, где мы так часто гуляли с Софи, и где я увидела их с Франческой. Устроившись на скамейке, рассматривала проходящих мимо людей. Няни с детьми и молодые люди, свободные от занятий во второй половине дня. Парочки, украдкой ускользнувшие от родителей, чтобы провести побольше времени вместе. По этой же дорожке мы шли с Иваром, когда он уводил меня от очередного опрометчивого поступка.
Наверное, мне бы хотелось попрощаться с ним иначе.
Тепло. По-дружески. По-настоящему.
Он действительно рисковал всем, чтобы помочь мне.
Браслет дернуло, и я поспешно подтянула рукав: по-прежнему ослепительно-золотой. Легкий холодок змеился по запястью – похожий на тот, что я чувствовала, когда Анри уезжал с Эльгером, а я дожидалась его в Лавуа. Сейчас же отчаянно хотелось, чтобы муж вернулся побыстрее, но такие дела быстро не делаются. Я писала брату письмо, а ему предстоял разговор с Лореной и Энцо лицом к лицу. Смогла бы я решиться «умереть», глядя в глаза Винсенту, матушке или Лави? Смогла бы отказаться от них, когда они стоят в двух шагах от меня – такие безумно близкие и родные.
Возвращаясь домой, старалась не торопиться. От браслета уже часа полтора тянуло холодом, запястье словно заковали в ледяной обруч. Я постоянно на него поглядывала, но он по-прежнему переливался золотом, без единой черной прожилки.
Хоть бы Лорена и Энцо нашли в себе силы его поддержать. И смелость, чтобы смягчить предстоящее.
Оказавшись у дома, я обнаружила, что забыла ключ. На самом деле, удивительно, что я не забыла что-нибудь еще. Например, ридикюль, вместе с головой. В парке.
Постучала, но ответило мне только эхо дверного молотка.
Изнутри, из сдавившего грудь напряжения, поднималась досада. В нашем доме все слышно, даже если заложить уши ватой. Селеста вообще крайне нерасторопна, а еще очень не любит, когда ее отвлекают во время готовки. Неужели нельзя оторваться на минуту, и открыть?
Постучала снова, искренне сожалея, что не готова кричать на всю улицу.
Хотя в Лации вряд ли кто-то обратил бы на это внимание или счел недостойным.
– Синьора Феро! – голос Селесты.
Она спешила по улице, в руках у нее была корзина, доверху наполненная овощами.
Не успела я отойти от потрясения, как меня захлестнуло гневом.
– Ты оставила Софи одну?
– Не одну, нет, – поспешно затараторила та. – К нам пришла Франческа, ну я и решила, что успею сбегать на рынок. У нас овощи закончились, а я растяпа, не посмотрела. Скоро ужин надо готовить…
Под моим взглядом женщина осеклась, повернув ключ, я же распахнула дверь и нырнула в прохладный полумрак холла. Не знаю, о чем думала Франческа, но она выбрала не лучшее время и сейчас точно слетит с лестницы. Немагическим способом, по старинке. Даром что я сестра герцога и жена графа, за волосы оттаскать сумею. Синьорина Розатти выкатится наружу растрепанным шаром, да там и останется, а Селеста последует за ней. Лучше я буду оставшиеся дни готовить сама – как умею, и наплевать, что это нельзя будет есть.
– Софи! – взлетела по лестнице, широким шагом направляясь в учебную комнату.
Та оказалась пуста.
Раскрытая тетрадь лежала поверх книги, перо аккуратно сложено к остальным, чернильница закрыта.
Значит, Софи пригласила ее в спальню.
Замечательно!
Бросилась туда, распахнула дверь. И застыла. Клетка с Лилит опрокинулась, мышь шуршала рассыпавшимися по полу опилками. Поперек кровати лежала Софи. Бледная и неподвижная, волосы расплескались по застеленному покрывалу, словно кто-то наспех швырнул ее на постель, как куклу.
Сердце дернулось, как игрушка на нитке, и замерло.
– Софи! – холодея сердцем, рванулась к кровати, подхватывая девочку за плечи. Встряхнула, но голова ее безвольно откинулась назад. – Софи! Софи!
Шею обожгло, словно укусом насекомого. Обернувшись, по-прежнему прижимая к себе дочь, увидела расплывающееся лицо Франчески. Отдаляющееся, тающее в густом тумане, стремительно заполнявшем комнату.
– Больше вы не будете мне мешать, – услышала я.
И провалилась во тьму.
45
В ушах грохотал пульс, в который тонкой ниточкой втекало биение крохотного сердечка. Было холодно, очень холодно, а еще я не могла пошевелить даже пальцем, чтобы унять расползающийся вокруг холод. Туман окутывал сознание густым вязким киселем, не позволяя двигаться, мешая открыть глаза. А клокотавшая во мне магия набрала силу, я чувствовала ее. Знала, что нужно это остановить, но…
