Кухарки и поварята моментально выталкивают ко мне какого-то чумазого мальчишку — он шмыгает носом и смотрит на меня исподлобья, будто разбил любимую мамину вазу и за это был поставлен в угол.
— А ты точно знаешь, где темницы? — на всякий случай уточняю я.
Мальчишка вытирает нос ладонью.
— Так тута они, за углом.
Я хватаю его за плечо — чтобы не сбежал. Просто я бы на его месте обязательно попыталась.
— Веди.
Долго ещё после нашего ухода на кухне царит тишина…
Темницы и впрямь «за углом». Ну кто же знал, что вот эта неприметная дверь как раз мне и нужна?
— Пустите, господин, я больше не буду яблоки таскать, — насупившись, просит мой проводник.
— Даю тебе своё высочайшее позволение таскать не только яблоки, но и груши, — усмехаюсь я. — Спасибо.
По-моему, я поразила мальчишку до глубины души, не знаю только, чем. Во всяком случае, он всё стоит и удивлённо смотрит мне вслед, пока я не скрываюсь за той самой неприметной дверью.
Да, точно, я ведь здесь была, когда Ромион посадил Дамиана в клетку. И вообще-то раньше тут стояла стража, а сейчас — никого…
Ха, ну конечно! Дамиан не доверяет людям, и за стражу в темнице наверняка «стоят» его духи. Прекрасно. Человека хоть можно попросить отвернуться, отойти, сослаться на Властелина. А с духами, которых я даже не вижу, не договоришься. Как мне объясняться с Артуром?
И куда более важный вопрос: как мне его найти?
Подземелья неприятно напоминают дворцовые коридоры. Тоже пусто, и так же от меня все прячутся. При этом темницы полны, редко встретишь пустую камеру, но стоит заключённым заслышать мои шаги и увидеть свет факела (Дамиан экономит на освещении, факелы горят только у входа в подземелья), пленники пытаются скрыться в тени и делают вид, что их тут нет. Тишина в подземельях стоит неприятная, это во-первых. А во-вторых, спустя минут десять я понимаю, что если так дальше пойдёт, я не узнаю Артура. Ходить, что ли, кричать, звать? Отзовётся?
Но мне наконец-то везёт: на Артура я натыкаюсь, свернув в короткий и закончившийся тупиком (то есть, тупиковой камерой) коридор. Артур в темнице один: он лежит на соломенной тюфяке подальше от прутьев двери и, когда подхожу ближе, он заслоняется от света. Я кладу факел и приникаю к прутьям — они холодные, толстые и из них состоит вся стена камеры, выходящая в коридор. Никакой приватности заключённым!
Странно, а когда я сидела (целый день, между прочим!) в темнице, дверь была нормальная, деревянная…
— Артур! Эй! Пс-с-с! — Он не шевелится, и я не выдерживаю: — Оглох, Эйрен?!
Он поднимается на локтях, вглядывается в меня и капризно тянет:
— Ты кто? Оставь меня в покое.
— Эйрен, щас же иди сюда! Или я сделаю с тобой то же, что с нашей русичкой на итоговой в прошлом году!
Он всё-таки поворачивается ко мне.
— Не знаю, откуда ты всё это знаешь, но над нашей учительницей пошутила… — Он вглядывается в меня, щурится. Кажется, замечает что-то знакомое. — Да… Да ты гонишь?! Ты…
— Молчи и иди сюда! — обрываю я. — Давай, Эйрен, кончай ломаться, у меня времени в обрез.
Он вмиг оказывается у прутьев и выглядит, надо сказать, неважно. Может, его уже пытали? Нет, наверное, но били точно. Губа разбита, на скуле синяк…
Надо было заглянуть к целителям взять какую-нибудь целебную мазь. Зря я, что ли, по всему дворцу шаталась?
— Погоди, — шепчет Артур, — но как же ты…
— Я как? Это ты как?! Ты что тут делаешь?! — шёпотом кричу я. — Какого чёрта ты вообще здесь?!
— Я? — эхом повторяет он. — Это тебя тут быть не должно! Да ещё и в таком… виде. Как ты…
— Это волшебный мир, идиот, догадайся, как! И потом, я тут как раз понятно, почему, у меня мама местная. А ты каким боком затесался?!
— А я герой, — тихо отвечает он, прислоняясь лбом к решёткам. — Ви…
— Молчи! Не произноси! Нельзя называть это имя, особенно при Дамиане, он тут же звереет.
— Но почему? — справедливо удивляется Артур. — Вы же вроде…
— Да, мы вроде! Мы! А-а-а!
— Что с ним? Он же нормальный был, — размышляет Артур. — Я, конечно, видел его всего раз пять, но он никогда…
— Понимаешь, — снова перебиваю я. — Тут такое дело… Короче, слушай.
И рассказываю нашу историю, всю… ну, почти всю. Некоторые подробности Артуру вовсе не нужны, но я винюсь, что сердце Дамиан вырвал из-за меня, хотя, конечно, был ещё Туан…
— Он стал Властелином из-за девчонки?! — Всё, что выносит из моего рассказа Артур. — Из-за какой-то девчонки? Он вырвал себе сердце?!
— Не из-за какой-то, а из-за феи, то есть очень красивой, притягательной, очаровательной…
— Да я уже понял, что ты себя любишь! — взрывается Артур. — Из-за тебя мир погрузился во тьму?! Серьёзно? Из-за тебя?!
Мужчины удивительны. Ещё минуту назад я считала себя виноватой, но уже сейчас появление Властелина кажется мне достижением — моей неотразимости. А всё из-за Артура.
— Да, знаешь ли, некоторые любят так, что если им откажешь…
— Ты дура!!!
Я терпеливо жду, когда эхо его крика прокатится по всем подземельям, потом спокойно сообщаю:
— Слушай, герой. Если ты такой умный, чего ж ты сидишь тут, а не несёшь в мир добро и свет, а?
Артур тут же сникает.
— Мой меч…
— В камне. Заметно. Дамиан говорит, ты его уже чуть ли не месяц тянешь. Умник. Тоже мне, герой, собственный меч вытянуть не можешь!
— Да ты хоть представляешь!..
— А ты хоть что-нибудь представляешь?! — срываюсь я. — Я торчу тут уже неделю и только для того, чтобы всё исправить! Думаешь, мне нравится смотреть, во что превратился мой друг? Думаешь, я в восторге от того, что он сделал со своим миром? Думаешь, мне тьма нравится?!
Артур на этот раз молчит. Я успокаиваюсь и снова шёпотом говорю:
— Слушай. Герой. Раз уж мы сошлись во мнении, что тьма — это плохо, предлагаю нести свет. Вместе.
Артур хмурится.
— То есть?
— То есть я… чёрт, он же всё слышит, тут наверняка полно его духов…
— Каких духов?..
— В основном, низших, — отвечает Габриэль, как обычно возникая из ниоткуда. — Однако есть парочка сазандов. Но не волнуйся, господин, они все у меня под контролем.
— Это… — начинает Артур, но тут из воздуха возникает Ромион, падает на колени, встаёт, дотошно отряхивает пижамные штаны и шагает к камере.
— Это ты — герой?
— Ну да…
Ромион приникает к прутьям и хватает Артура за ворот рубашки.
