— Ну и что? В нём, кроме смазливой мордашки ничего и нет.
— Ну ты как мама!
Роз кидает в рот малину и протягивает чашку мне. Я отказываюсь.
— Скучно, Ви. Скучно. И знаешь, я вот верю в настоящую любовь — в отличие от мамы. Только что-то любовь эта ко мне никак не придёт. Скучно, скучно… Разыграешь этого жеманника?
— Нет. — Я смотрю, как он снова проходит под нашим балконом, теперь комкая свою щегольскую шляпу. — Жалко.
— А если ты попадёшься ему завтра в своём дневном обличье?
— Роз, ты жестока. Я не хочу сбрасывать на него горшки с цветами и заставлять танцевать со мной на балу. Лучше откажи ему и всё.
— Ну-ну, а потом папа мне все уши прожужжит о том, какой замечательный договор с Вендией мы упустили. Ви, не будь занудой. Что тебе стоит? А-а-а! Или ты правда кого-то встретила и не хочешь тратить на нашего мямлю-принца время? Кто же это? Ви, ты должна нас познакомить! Он из твоего мира? Пригласи его, в твоём доме мы можем увидеться, я сразу тебе скажу, достоин он тебя или нет…
— Ну да — потекут у него слюнки на тебя или нет, — вторю я. — Если да — точно не достоин.
— Ну вот видишь, — смеётся Роз. — Но как его хоть зовут? Он красивый? Кто его отец? Он…
— Роз, — перебиваю я, глядя, как солнечный луч играет на алмазах моего рукава. — Почему сейчас день?
— А почему бы ему не быть? — удивляется сестра. — Ви, не уводи разговор. Так кто же этот несчастный?
Я вытягиваю руку — кожа чистая, нежная, а пальцы тонкие и узкие. Музыкальные.
— Роз, сейчас день, а я красавица. Почему?
И всё тут же исчезает — балкон, сестра на диване, солнечные лучи, искрящиеся алмазы на моём рукаве… Моргая, я смотрю, как плывут по моему потолку облака — ненастоящие, иллюзия, но красивая. Белые, пушистые облака, и голубое небо за ними светится. Значит, уже день.
Скосив глаза, замечаю записку-стикер, приклеенную к стене.
«Жабёнок, обед в холодильнике. Не забудь разогреть. Соус Бешамель грей аккуратнее, а не как в прошлый раз. Не ешь попкорн, он вредный. Вспомни, что сахар убивает. И позвони своему учителю математики, он меня вчера в школу вызвал: обсудили твои «успехи», вспомнили студенческие годы. Не стыди больше папу! Вернусь вечером как обычно».
Я комкаю записку, вздыхаю и поворачиваюсь на другой бок. Перед глазами всплывают, как детали сна, Дамиан, Ромион, даже Артур с мечом. Смешно! Наверняка вчера мы вместе с Роз развлекали очередного её ухажёра, вот мне и приснилось… Аж двое ухажёров! Даже нет, если посчитать героя и дракона — то четверо. Чего только не привидится… И главное, не вспоминать Фрейда…
Зевая, я сажусь, нахожу на полу тапочки и шлёпаю в ванную. Не открывая глаз, стаскиваю пижаму, становлюсь под душ, получаю заряд бодрости в виде ледяной воды, окончательно просыпаюсь и только тогда открываю глаза…
Из зеркала на меня смотрит мокрая красавица-фея, а весь пол усыпан золотой пыльцой по щиколотку. Я минуту таращусь на своё отражение, жмурюсь, снова включаю холодную воду. Смотрю. Не помогает: фея всё ещё тут.
На кухне задумчивый Габриэль разрезает сырный пирог.
— Ты настоящий, — выдыхаю я, касаясь его тёмно-синего шёлкового рукава кончиками пальцев.
— А ты сомневалась? — усмехается демон. — Садись.
Вместе этого я прижимаюсь к стене и сползаю по ней на пол.
— Дамиан. Он всё ещё там? Он казнил Артура? И Ромиона? Да? Габи, он сердце разбил… М-м-м! — Это Габриэль суёт мне в рот кусок сырного пирога.
— Ешь. После поговорим.
— Но…
— Ешь!
Как будто мне кусок в горло теперь полезет! Нет, лезет, конечно. Очень вкусный пирог получился, а я голодная. Ужасно голодная, а пирог вкусный, просто пальчики оближешь. Даже… м-м-м…
В общем, я замечаю, что пирога уже нет, только когда выпиваю ещё и кружку любимого папой «Пуэра».
— Молодец, — мрачно говорит Габриэль. — А теперь слушай.
И рассказывает. Ему приходится повторить два раза, прежде чем до меня окончательно доходит.
— То есть, я умерла?
— Ты… заснула мёртвым сном.
— В этой истории кто-нибудь ещё не засыпал мёртвым сном, а?! — огрызаюсь я. — И Дамиан расколдовал меня поцелуем. И этот поцелуй вернул ему сердце. Замечательно! Так где же тогда Дамиан с сердцем? Пусть выходит, у нас есть долгий разговор о совместном будущем!
— Мёртв, — отзывается Габриэль. И молча смотрит на меня. А я — на него.
— То есть, заснул мёртвым сном?
— Нет. Мёртв.
Угу. А я большая зелёная лягушка.
— Габи, — вздыхаю я. — Может, я и выгляжу, как глупенькая блондинка, но уверяю, у меня в голове кое-что иногда задерживается. Дамиан при мне умирал целый один раз. А потом успешно вернулся к жизни. Так что не надо мне заливать…
— Виола, Властелин умирает всегда, окончательно и бесповоротно, когда ему возвращается сердце.
— Ты же говорил, такого раньше не бывало, — щурюсь я. — Что-то ты, демон, темнишь…
— Твой Дамиан мёртв, — отчеканивает Габриэль. — Сердце себе Властелины действительно возвращали раз или два, давным-давно, но это ничего не меняет. С сердцем, или убитый героем, Властелин возвращается в Астрал и становится его частью.
Я молча смотрю на свои руки, и Габриэль решает, что можно продолжать.
— А теперь послушай, фея. Армия Властелина никуда не исчезла. Герой не победил, добро не победило, Властелин просто исчез, его жертвы не расколдованы, а его бесхозная армия мародёрствует. В том числе и в Сиерне. Ты же наверняка хочешь помочь своему другу-королю? И у меня есть план, как это сделать.
Ну-ну. Кто бы сомневался! Благодаря его прошлому плану я угробила целый месяц, притворяясь парнем!
Я всё ещё молчу, и Габриэль заканчивает:
— Ледяную корону Властелина наденешь ты.
Тут у меня молчать уже не получается.
— Я?
— Ты.
— Я?! Габи, я — Властелин? У тебя поехала крыша?
Демон неожиданно улыбается — широко и довольно.
— Ну что ты, моя принцесса. Я просто хочу напомнить, что вам поможет некий демон, соберёт для вас армию…
— …И я буду править миром? — саркастично усмехаюсь я. — У тебя точно поехала крыша.
— Править или позволить герою победить, чтобы равновесие было восстановлено, — заканчивает Габриэль. — Ты сама выберешь. Пока же… Только представь: Сиерна разорена, твой друг-король пытается собрать все силы, чтобы дать отпор бандам троллей и горных великанов, терпит поражение за поражением, пока герой вместе с наставником ищут способ восстановить мир… А ты можешь мгновенно всё исправить. — И с хитрой улыбкой добавляет: — Я тебе помогу.
