Обхватив сына за плечи, он мягко вывел его в коридор и на несколько минут пропал из поля зрения. Павел проводил его понимающей полуулыбкой, ногой задвинул тряпку под стол и ощупал карман, где лежал блокнот – корешок привычно хрустнул под пальцами. Жаль, нельзя достать и записать дословно все, что наговорил священник.
Тот вернулся быстро, виновато отводя взгляд, вздохнул и убрал бутылку в холодильник.
– Подальше от греха, – пояснил Спиридон. – Уж лучше по чайку.
– Не хотелось бы вас утруждать, – вежливо ответил Павел. – Да и пойду я скоро. Вы только про Захария договорите.
– Да что Захарий! – в раздражении ответил Спиридон. – Поговорка есть такая: не все, что сверху, от Бога. А распознать лжепророка можно по плодам: что чудеса порождают в душе человека? Появляется ли равнодушие, злость, корысть? Приводит ли так называемое чудо к отходу от христианской веры? Господь в Евангелие не чудесами вытягивал веру, но в ответ на веру творил чудеса. Если бы Степан Черных молился об исцелении своей дочери, то каждую молитву заканчивал бы словами: «Да будет воля Твоя, Господи». И в этом значительная разница между молитвой и волшбой. Читая заговор, колдун демонстрирует власть над духовным миром, навязывает свою волю. А христианин знает, что тот, к кому он обращается, бесконечно выше его, и поэтому христианин просит, а не диктует Богу свою волю.
– Значит, с Черных вы в вопросах веры не сошлись?
– Не совсем, – хмуро ответил священник. – Поговорили мы однажды по душам. Хорошо поговорили, получше, чем вчера, – Спиридон усмехнулся и намекающее потрогал щеку. – Горько мне было глядеть, как такой человек пропадает. Он ведь врачом был, практикующим хирургом. Для того и в город уехал, чтобы образование получить, потому и с дедом разругался в пух и прах. Та же Латка, упокой Господь ее душу, известная по деревне сплетница, так говорила, что дед Демьян очень не хотел, чтобы внук уезжал. Кому бесовскую силу передавать, как не родной крови? А Степан не послушал.
– Если не послушал, зачем вернулся?
– Потому что не отпускает дьявол тех, кто ему обещан. Большая внутренняя сила нужна и железная воля, чтобы соблазну противостоять. А он не смог.
Оба замолчали. От окна тянуло сквозняком, и Павел следил, как волнообразно колышется нижний край занавески – туда-сюда. Убаюкивающе, как маятник гипнотизера. Веруй и воздастся…
Мама верила, но это не спасло ее от смерти. Верила и бабка, но не смогла вернуть внуку слух.
Павел досадливо поморщился и поднялся.
– Что ж, спасибо за гостеприимство. Не стану больше вас утруждать, но если вдруг еще что-то вспомните, я с удовольствием…
– На вечерю приходи, – перебил отец Спиридон. – Вижу, неспокойно у тебя на душе, раб божий Павел. А к таким, неспокойным, нечистый дух быстрее льнет. Говорил Господь: «Берегитесь, чтобы не прельстили вас, ибо многие придут под именем Моим». Так пришло время отделять зерна от плевел. Сумеешь ли?
– Смогу, – ответил Павел. – Постараюсь.
17. Фокусы Степана Черных
Разговор оставил неприятный осадок. Вроде и слова Спиридон говорил правильные, да сколько их, правильных, было? Наслушался обещаний за десять лет вместо того, чтобы сразу пойти на операцию. Чудо дразнило обманчивой близостью, посверкивало, как блесна на леске, и уводило Павла все дальше – от друзей, от Ани, чей образ постепенно изглаживался из памяти, от всего нормального мира. Ветер шептал в голых ветвях, обещая каждому воздать по вере, и в воздухе густело что-то невидимое, но осязаемое, что раньше принадлежало покойному старцу, а теперь никому.
Сгорбленную фигуру участкового Павел заприметил издалека: Михаил Иванович ошивался возле Матрениного дома, смоля папиросу и теребя замурзанный ремешок перекинутой через плечо охотничьей двустволки. Павел поначалу встревожился и принялся оглядываться, раздумывая, не шмыгнуть ли за живую изгородь и обойти огородами, но вовремя опомнился: что он как мальчишка? Кого испугался?
– На охоту собрались? – дружелюбно спросил Павел, поздоровавшись.
Участковый растянул потрескавшиеся губы в вежливой улыбке и уклончиво ответил:
– Да вот проходил мимо и решил заскочить. Илья Петрович велел вам привет передавать.
– А что кроме привета? – спросил Павел и машинально сунул руку в карман, где лежал сложенный вдвое листок с номером дежурной части.
– А кроме привета просил ваш телефончик напомнить, – ответил Михаил Иванович и достал блокнот с воткнутым за тугие пружины карандашом. – В протоколе вы так и не указали.
– Простите, – вежливо, но неискренне сказал Павел. – Я нечасто пользуюсь телефоном, разве что сообщение написать.
– И все же? – участковый выжидающе поднял взгляд.
– Наизусть не помню, а при себе не ношу. В доме оставил.
– Так вы сходите?
Павел согласно кивнул и поднялся по порожкам, ощущая спиной прицельный взгляд.
Телефон обнаружился в кармане спортивной сумки. Аккумулятор был разряжен, и Павел, чертыхнувшись под нос, перерыл вещи в поисках зарядки. Нашел, воткнул вилку в розетку возле кровати – экранчик вспыхнул зеленоватыми огоньками и тут же зажужжал в ладони Павла. Он помедлил, прежде чем нажать на оранжевый конвертик. Сердце взволнованно стукнуло: а вдруг это Аня? Передумала, соскучилась, простила. Павел опустился на кровать, не в силах поверить в написанное: «Ты как?»
Потом увидел имя абонента – Нина.
Павел пролистал еще два: «Почему молчишь? Напиши» и «Евген Иваныч спрашивает, как добрался? Напиши!»
Сглотнул колючий ком разочарования и, сжав пальцами переносицу, закрыл глаза.
Чудес не бывает.
Вздохнул, нажал «ответить» и отбил короткое: «Добрался хорошо. Останусь еще на неделю». Подумал, говорить ли о совершенном убийстве? Сенсация получится громче, чем в «Тайном мире» Софьи Керр. Павел облизал нижнюю губу, дописал: «Старца убили» и нажал «отправить».
Участковый терпеливо ждал на улице, вымарав штакетник папиросным пеплом. Павел внутренне улыбнулся: заметит бабка Матрена, поднимет крик на всю деревню.
– Простите, Михаил Иванович. Искал долго.
Павел надиктовал номер. Участковый, зажав папиросу зубами, старательно записал в блокнот, убрал в карман, подтянув спадающее с плеча ружье.
– Я что хотел спросить, – сказал он, быстро помаргивая рыжеватыми ресницами, – свидетели сообщили, что вы последний, кто видел Захария перед тем, как его убили.
– Кто же такое сказал? – осведомился Павел, а про себя подумал:
«Степан Черных…»
– Свидетели, – повторил Михаил Иванович. – Вы, Павел Николаевич, старца до дома провожали после того, как утонувшего мальчика спасли. Так или нет?
– Так, – согласился Павел. – Но я только до калитки проводил. А там…
