Между тем борьба бобра с ослом сместилась дальше к выходу, и, наконец, ощутимо теснимый маньяк что-то каркнул на прощанье и дал деру в освещенные и многолюдные недра вечернего Каменноостровского проспекта.
А мы с «бобром» остались в подворотне. Я отдышалась и уже почти вылезла из-за помойки, чтобы сказать «спасибо» странному рыцарю с мечом, щитом и в офисном костюме под средневековым плащом, когда означенный товарищ вдруг резко обернулся, направился ко мне и…
Я даже мяукнуть не успела, как этот псих как-то сожалеюще вздохнул и попытался проткнуть меня своей железякой. Да ежика тебе в штаны, урод!
Спасло меня то, что я от неожиданности не просто шарахнулась, но еще и споткнулась, шлепнулась на задницу, опрокинула мусорный бак, когда пыталась замедлить падение, и сверху на меня упала железная крышка от этого самого бака.
Вот крышкой-то я и двинула куда-то в сторону маньяка, от души и со всей силы. Как щитом. Завизжала и еще раз двинула.
Ненормальное «бобро» очень удивилось. Настолько, что даже отступило на шаг. И тоном ласкового садиста принялось меня увещевать:
— Глупо сопротивляться, смертная. С оторванной частью души ты все равно долго не проживешь, только ещё несколько минут помучаешься. Лучше потерпи немного, смерть от духовного оружия легка и безболезненна. Душа полетит восстанавливаться на перерождение, а о теле мы позаботимся, раз в этом есть и часть нашей вины.
— Пошел в жопу, благодетель обдолбанный! — окончательно рассвирепела я. — Я вам покажу безболезненную душу, живодеры уродские! Голограммы ваши с кинжалами и солнечные зайчики в пакете! А ну пошел вон от меня, гад! О своем теле позаботься, некрофил хренов!
Похоже, мое возмущение изумило «бобро». Он несколько секунд пристально рассматривал меня с головы до ног (что он там пытался разглядеть в темной подворотне, кроме каких-то помойных аксессуаров, обильно повисших на моей куртке?)
— Какая сильная душа… Но ведь ты и сама чувствуешь, как жизненная энергия медленно покидает тебя? Увы, этот поток не остановить. Скоро ты все равно умрешь, — и он снова замахнулся!
Я уже понимала, что сопротивление бесполезно, к тому же головокружение и слабость действительно становились все сильнее. Но упрямо подняла свое единственное оружие — крышку от мусорного бака. Врешь, не возьмешь! Хотя бы раз я тебя да стукну, скотина!
Конечно, все мои попытки пофехтовать с явно опытным мечником с самого начала были обречены на провал. И адская железяка уже летела мне в сердце, когда незнакомый женский голос вдруг вскрикнул:
— Стой! Она мастер!
Крышка с глухим звоном выпала из моих ослабевших рук, а я сама сделала последнюю попытку удрать из проклятой подворотни, пусть и на подгибающихся ногах.
У меня почти получилось, и если бы не каблук… а точнее, не внезапно навалившаяся слабость, я бы, наверное, не шлепнулась в лужу на втором шаге.
Я и не шлепнулась, только попыталась, меня поймали в полете. Псих с мечом ловко перехватил меня за капюшон куртки и сунул под нос свою железяку, рукоятью вперед. Я машинально вцепилась в нее обеими руками, чтобы не упасть.
— Держи. Так полегче? — от его участливого тона меня уже тошнило. Были бы силы, я бы его этой железякой и огрела.
— Почему ты не сказала, что из наших? Из какой ты группы? Кто твой учитель? Где твоё оружие? Если не прикрыть пробоину сейчас, станет намного хуже! Ну, не молчи!
— Нету у меня никакого оружия! — я отрицательно помотала головой, в то же время с удивлением осознавая: держась за дурацкую рукоятку я действительно чувствую себя гораздо лучше. Это еще что за чертовщина? И кстати, не смотря на облегчение, меч хотелось побыстрее отдать — как-то он ощущался… неправильно. Неудобно. Как неродной, вот.
— Как это нет оружия? — озадаченно пробормотал придурок, сведя брови к переносице. — В твоем возрасте? — и окинул меня таким взглядом, словно изумился: уже бабка, а все еще девственница? Как тебя угораздило-то?
— Да, в моем возрасте, представьте! — как у меня еще истерики не приключилось, самой удивительно. Приду домой, устрою себе разгрузочное битье посуды… у меня как раз есть одна треснутая чашка.
Главное, это чокнутое «бобро» с дороги отпихнуть и свалить.
— Да отстань ты, наконец! И железяку свою забери!
В ответ на это псих из подворотни только покачал головой, не отпуская моего капюшона и пробормотал словно про себя:
— Это проблема. Но раз ты мастер, то проблема не моя… пусть с тобой контора разбирается.
А дальше начались чудеса. Дюжий мечевладелец легко, как перышко, подтащил меня к ближайшей стене. Прямо поверх сырой штукатурки и кокетливого подросткового граффити про «Нинка-дура» неведомо откуда взявшимся карандашом очертил прямоугольник размером в дверь, толкнул его… песталоцци твою макаренку!
Комната, в которую мы попали, шагнув в стену, на первый взгляд была похожа на обычный офис не слишком крупной компании — светло-зеленые стены, мягкое, но яркое освещение, римская штора на окне за спиной у девушки-секретарши и фикус в керамической посудине слева от приемной стойки.
Вот только дверей было многовато — почти через каждые полметра по всему периметру комнаты. И все двери разные — по фактуре, цвету, массивности и даже размеру.
За усредненно-обычной секретарской стойкой сидела такая же усредненно-обычная секретарская девушка — деловой костюм, светлый пучок на затылке с претензией на французский узел, очки в тонкой оправе. Девушка читала здоровенную книгу в черной обложке и немного нервно покусывала карандаш, перелистывая очередную страницу.
У меня, несмотря на меч животворящий в руках, уже порядком плыло перед глазами и я почти перестала удивляться происходящему. Просто прислонилась к стене между двумя дверьми и сквозь полуопущенные ресницы наблюдала, как секретарша подскочила навстречу бобру и странно-ревнивым голосом спросила:
— Это еще кто? Твоя новая девушка? С какой стати ты ее сюда приволок, и… что по этому поводу думают Мила с Иллой?
— Что за глупости, Джиневра, — отмахнулся «спаситель», вовремя ловя меня за капюшон и не давая сползти по стеночке. — У нас опять дикарь на участке. Это пострадавшая.
— Смертная? Ну так добил бы и дело с концом, раз вылечить на месте не было возможности, — на меня посмотрели, как на мокрицу под тапком, со смесью брезгливой жалости и возмущения — как ЭТО сюда пролезло? А мне уже настолько поплохело, что я даже внутренне не возмутилась.
— Девчонка из наших. Мастер, но судя по всему, слабосилок. Даже оружия нет. В ее-то возрасте!
— Значит, баланс не тянет, — в глазах секретарши я из мокрицы мутировала в чуть менее противное, но не более полезное существо. — Надо связаться с ее семьей, и пистон им вставить, чтобы своих слабосилков не теряли, если уж на развод оставили.
— У тебя и такой нет, счетная машинка. Кому и что вставлять — тоже не в твоей компетенции, — тон голоса парня похолодел на несколько градусов, отчего девушка вздрогнула, отвела взгляд, но быстро опомнилась, только чуть поджала губы и кивнула, словно признавая свою ошибку.
