По-моему, таким голосом Баба-Ржа в страшных сказках детей в свою печь приглашает. Типа, добровольно зажаришься, или тебя силком съесть?
Жариться не хотелось… в смысле, я же не женщина! Зачем мне-то коса? Так что я стратегически отступил: перекатился по дивану и спрыгнул на пол с другой стороны.
Копна волос издала гневный вопль и ринулась за мной, воинственно размахивая шампунем. Но запуталась сама в себе и с невнятным ругательством рухнула на постель.
Пока я соображал, не накрыть ли ее одеялом и не спеленать ли, чтобы отобрать опасную субстанцию, стало поздно: Ирина как-то неожиданно быстро выпуталась из волосяного плена и с коварной ловкостью подбила меня под коленки, роняя все на тот же многострадальный диван.
Ложе недовольно крякнуло и чуть-чуть покосилось, но нам было не до этого — мы сражались не на жизнь, а насмерть за обладание бутылочкой.
Это еще хорошо, что перед тем, как устраивать погоню и бои без правил, Мастер додумалась крышку завернуть. Иначе к завтрашнему дню у нас теперь волосами бы обросли не только наши головы и остальные части тела, но и полквартиры. А уж если бы несколько капель упало на котов… хотя у этих хвостатых как раз хватило ума держаться от психов подальше.
— Зато смотри, какие у тебя теперь густые брови! И ресниии-хи-хи-цы длинные! Только не щекота-ха-ха-ться! Это запрещенный прием!
— Ах вот как? — коварная женщина отбросила бутылочку и вплотную занялась моими ребрами. — Ну берегись теперь! Я тебе покажу, как подрывной деятельностью заниматься! Брови! Знаешь, как их выщипывать больно, изверг ты железный? — ее безжалостные пальчики находили самые чувствительные места на моем теле и щекотали просто… зверски!
— Лааа-хаха-дно. Я помоюсь тоже! Помоюсь! Уф… а если поможешь… ничего не имею против! — взмолился я, нахохотавшись до икоты. — Но с одним условием!
— Каким еще условием? — ворчливым голосом переспросила Мастер, временно останавливая пытку.
— Ты косу не срезаешь! Хотя бы до торжественное получения звания Мастера! А потом…
— Когда это вручение? — уточнила Ирина, что-то прикидывая. Она сидела на мне верхом, в облаке золотящихся от бьющего в окно солнца волос и была такая красивая…
— Через двое суток, — изобразил мурлыканье я. И тихонечко полез руками под волосы.
— Ну, значит, на эти двое суток ты — мой личный парикмахер, — усмехнулась Ирина, и провокационно поерзала.
— Все, что хочешь, — согласился я, притягивая ее к себе и целуя.
Если бы я знал, что она имела в виду!!!
Нет, я предполагал, что их придётся долго расчёсывать, но ржа! Два с половиной часа усиленного сопения, ойканий, матерных словечек и ехидных замечаний! Только я расчёсывал одну часть, так обратно путалась другая! В итоге плюнул на всё и стал плести из приведённых в нужное состояние прядей косички. Заколебался уже на третьей косе до колен, а ведь был ещё как минимум десяток-другой!!! А потом это множество кос надо еще раз сплести в одну прическу. Ууу…. А как их мыть!? Это обратно расплетать и расчесывать?!
— Вот именно, — язвительно прокомментировала мои панические мысли Ирина, все это время просидевшая носом в ноутбук, а то «скучно же». А мне, ржа, скучно не было. Ни разу! Почему никто не предупредил меня, что красота — такое страшное дело?!
— Эм…. Волосы до пояса — это не менее аристократично, чем до колен, — намекнул я на седьмой косичке.
— Да что ты говоришь? — хихикнула Ирина и вытащила откуда-то из под ноута коварно припрятанные ножницы. — И как мы будем решать эту проблему?
Я с печалью покосился на уже собранные косы… ещё более печально на оставшийся фронт работ и..
— Ладно, давай… — решительно взял у Мастера ножницы.
Когда мы закончили с прической, я полюбовался результатом, немного погордился собой и без сил рухнул на диван. Уффф… ржа.
— Еда кончилась, — Ирина, покрутившись у зеркала, удовлетворенно кивнула, оценив сложную конструкцию из переплетенных кос. — Ты совсем дохлый, или ногами еще шевелить можешь?
— В душ схожу и наверное… оживу, — согласился я, с кряхтением приподнимаясь на локтях.
— В дуууш? — лукаво потянула Мастер.
Я содрогнулся. Еще одна коса?! Но теперь на моей голове?!
— А может, не надо? — очень жалобно переспросил я, сделав глазки этого…лямура, кажется. Мне Ирина на ноутбуке показывала. — Плести и расчесывать-то тогда придётся тебе! А у меня ж ещё борода вырастет! Такой же длины…
— Ыыыыы! — сказала эта жестокая женщина, падая рядом и дрыгая ногами от хохота. — Бородааааа!
— Тоже в косички ее заплетешь? — дожимал я. — И брови! Брови как два куста!
— Молчи, изверг, брови я тебе еще лет сто припоминать буду, — всхлипнула от смеха Ирина. — Или нет! Я тебе их выщипаю!
— Когда бороду с усами расчешешь, ага, — обреченно поддакнул я, понимая, что от страшной мести ее теперь никто не удержит. Эх… ржавый бальзам, зачем он мне только в лавке на глаза попался!
— Ладно, можешь помыться им завтра, — милостиво разрешила Ирина, отсмеявшись. — Сейчас я хочу есть больше, чем мстить.
Хм. Ну вот и хорошо, до завтра-то я успею выпросить прощение. А может, Ирине и причёска понравится. Смотрится оооочень неплохо! Прям северная княгиня! Что я ей усиленно по менталу и транслировал.
— Не подлизывайся, коварный ржавень, — ткнула она меня локтем в бок. — Иди в душ без шампуня, а то я ща оголодаю окончательно и отъем кусочек от такого вкусного тебя.
— Ну это смотря какой кусочек, — провокационно усмехнулся я, и, размяв плечи, пошел в душ.
Глава 43
Ириска
Я сама, похоже, не чувствовала все это время, как груз надвигающейся несвободы давил на плечи. Видимо, человек ко всему привыкает, вот и я привыкла. А сейчас, когда сбросила… когда свобода — вот она, опять со мной, опять моя… и в то же время я не одна…
Это было как крылья за спиной. Когда даже питерский ноябрь, хмурый и полинявший последним блеклым золотом под ноги, вдруг заиграл всеми цветами радуги на сером фоне старинных соборов.
Я таскала Мика по городу, забыв про голод и про то, что мы вообще-то вышли за продуктами. И сами не поняли, как оказались в центре, на Невском. Нет, я понимаю, что Мик видел множество городов и миров, но мне так хотелось подарить ему именно эту неяркую питерскую сказку… когда-то в своем юношеском снобизме я считала себя похожей на этот город. Под неброской серостью здесь столько всего… что можно бродить и любоваться часами, и он никогда не повторится.
Мне хотелось, чтобы Микаэль принял и полюбил этот город, а город принял и полюбил его.
— Это очень странное место, — в конце концов констатировал Мик. — Я не понимаю, как оно может быть одновременно таким мрачным и таким… — он пощелкал пальцами в воздухе, словно подыскивая эпитет. — Притягательным. С одной стороны, ужасный климат, испорченный воздух, да и вообще… и я не понимаю, почему отсюда так трудно уйти. Вот зачем ты мне это показала? Я хотел перетащить тебя в иную спираль, но твои чувства… или это мои уже… кошмар какой!
